Когда шатается трон

– Все так считают? – строго спросил Пётр Семёнович, переводя взгляд с одного командира на другого. И не увидел в них поддержки. Молчали командиры, злобой наливались.

– Значит, так? А коли так, коли решили без «против» и «воздержавшихся», то… – Пётр Семёнович встал. – То вы всё равно подчинитесь и выполните мой приказ. Или выбирайте другого командира. Я ясно выразился?

– Не круто забираешь, Семёныч? Ты один, а нас много.

– Я? Я не один…

Пётр Семёнович сунул руку за пазуху, вытащил какие-то бумаги, выбрал одну, протянул Абверу.

– Читай. Вслух читай.

Абвер расправил лист. Посмотрел по сторонам. Начал читать:

– «Здравствуй, сыночек! Я так рада, что ты жив и здоров, я уже не чаяла от тебя весточку получить. Особая благодарность тебе за подарки, которые твой товарищ привёз, за консервы, тёплую шаль и деньги. Твой товарищ про тебя много хорошего рассказа, и обещал, что ты скоро приедешь на побывку. Я буду ждать, хотя боюсь не дождаться – старенькая я и сильно хворая…»

Все недоуменно смотрели то на Абвера, то на Петра Семёновича.

– Что это?

– Ты дальше читай.

– «Хочу передать тебе привет от всех наших родных, от братьев твоих Михаила, Григория, Семёна, от сестёр Любаши и Марфы, от дядьки Ильи Мефодьевича…»

Абвер вдруг побледнел, скомкал бумагу. Руки его тряслись, на глазах выступили слезы.

– Ты!.. Падла!.. Ты!..

Бросился, растопырив пальцы на Петра Семёновича, чтобы в горло ему вцепиться. Но не успел, его придержали, схватили за руки.

– Ты?.. Там!.. Это же мать моя!

– Да, мать, – спокойно согласился Пётр Семёнович. – Очень она обрадовалась подаркам. От тебя.

– Убью!

– За что? За то, что я весточку и подарки мамаше твоей от тебя передал? Старушка теперь от счастья сама не своя, ведь ее сынок жив! В шаль тёплую кутается, консервы ест, дров, наверное, прикупила. Ты бы спасибо мне сказал за заботу о близких твоих.

– Когда ты там… когда был?

– Как я там мог быть, когда я при вас безвылазно, ни на минуту не отлучался? Это не я.

– А кто? – удивлённо спросил Абвер.

– Мои люди. Тут, кстати, и другим приветы имеются. Держи, Кавторанг. Крюк, это тебе. С вашими близкими всё в порядке, велели вам низко кланяться, что я и делаю, – и Пётр Семёнович, чуть усмехнувшись, отбил командирам поклон. – До твоих близких, Партизан, извини, пока не добрался, не успел.

– И слава богу! – пробормотал Партизан.

– Но как же… – наморщил лоб успокоившийся Абвер. – Ты, действительно, постоянно с нами. Как же ты смог?

– Я же сказал – это мои люди.

– Это как?

– Да вот так.

– Выходит, что у тебя еще есть команда?

– Именно так и выходит. Или вы думали, что на вас свет клином сошёлся? Единственные и неповторимые в своём роде?

– Ну, ты урод! – восхитился Крюк. – Даёшь! Ты, оказывается, еще зэков по зонам собрал, новую команду сколотил. Значит, команды две, лагеря два. И «шарашки»…

– Совершенно верно, – спокойно кивнул Пётр Семёнович. – И «шарашки» было две… Людей собрал, обучил, похоронил по бумагам.

– А может, три? – тихо поинтересовался Абвер.

– А может, три. Или четыре, – пожал плечами Пётр Семёнович. – Зачем вам знать? Меньше знаешь – легче живёшь. Лагеря были, «шарашки», команды… Всё есть.

– А если мы тебя за твои изуверские повороты здесь задавим по-тихому?

– А родственники ваши? Мои люди им ведь не только приветы и подарки передать могут. Исчезну я, не выйду на связь, и отправятся они по известным адресам. Зачем вам это?

Командиры замерли. Да, верно… Ловко устроено. Вторая команда в любой момент может… Во всех домах побывали, весточку передали! Ничего смерть Петра Семёновича не решает. Ничего!

– Только давайте без истерик, – призвал Пётр Семёнович. – Не та у нас ситуация, чтобы отношения выяснять. Вы же знаете правила игры. Вы же сами… Или думали, что вас это не касается, что вы белая кость? Нет. Все мы под богом ходим.

– Под тобой, что ли?

– А хотя бы и так. И давайте примем это как данность.

– А если не мы, если твоя вторая команда взбунтуется или в бега ударится?

– Ну что же… Тогда к их близким направитесь вы. С приветами, шалями и консервами. Или… без этого набора.

– Вот, значит, как…

А что еще можно сказать? Крепко их Пётр Семёнович в оборот взял, да так, что не расцепиться. Круговая порука. Не поспоришь и не сбежишь, тут только ладонь под козырёк: «Чего изволите?»

– Редкостная гнида ты, – подвёл черту Крюк. – Собственными бы руками тебя задавил, да жаль, руки коротки. Но, признаться должен, лихо ты всё это закрутил, мне в голову прийти не могло. А тебе пришло. Надо же…

– Вспомни, Крюк, ты же сам говорил, что в банде все должны быть повязаны. Помнишь?