Когда случились мы (ЛП)

— Ты знала, что я уже была в браке, ещё до Линь?

Всё ещё ошеломленная её предыдущим заявлением, я могу лишь покачать головой.

— Мы выросли вместе, вместе ходили в школу, даже работали вместе на неполный рабочий день. Я думала, что влюблена. Я знала его всю свою жизнь.

Мои брови взлетают вверх.

— Не смотри так удивленно, — предупреждает она с ухмылкой. — У меня была жизнь до Линь. Точно так же, как у неё была жизнь до меня.

— Я не имела в виду…

— Я знаю. В любом случае, я мало кому рассказывала эту историю, в основном потому, что это никого не касается, кроме меня, — она делает паузу и ещё один глоток воды. — То, что я собираюсь вам рассказать, не из приятных. Это были оскорбительные отношения, которые для некоторых могут стать спусковым крючком. Если ты не хочешь об этом слышать, пожалуйста, дай мне знать, и я больше не буду об этом упоминать, поняла?

Нора ждет, пока я соглашусь с её предупреждением. Когда я киваю, чтобы она продолжала, она соглашается.

— Он был жестоким и бил меня. И не один раз.

— Мне так жаль, — шепчу я, потрясенная. Я даже представить себе не могу, на что это похоже.

Нора машет рукой, как бы отмахиваясь от всего этого.

— Я прожила с ним целых пять лет и терпела это. Знаешь почему?

Я качаю головой.

— Потому что я была напугана.

Она жует кусочек хлеба и смотрит в ту сторону, куда исчезла официантка, словно мысленно призывая принести нам еду. На мимолетную секунду я задаюсь вопросом, было ли у Норы времени пообедать. Она продолжает:

— Лишь случайный консультант в местном колледже, который я посещала, заметил исчезающий синяк на одной стороне моего лица. Не расспрашивая меня о подробностях, она отвела меня в сторонку и дала различные брошюры с номерами телефонов, по которым я могла обратиться за помощью.

Я не знаю, что сказать.

— Тебе повезло, что ты встретила её.

— Это была удача, — соглашается Нора. — Многим людям никогда так и не повезло. У них даже не было такой возможности, — она глубоко вздыхает. — Сейчас всё начинает меняться, — она пожимает плечами, как будто хотела бы, чтобы всё уже было по-другому. — В любом случае, по крайней мере, нас поощряют говорить, делиться и докладывать о таком. Раньше такого не было. Раньше, когда ты видел кого-то в синяках, ты делал вид, что ничего не заметил.

— Кто…

— Не имеет значения, — обрывает она меня. — Я выбралась. И я поклялась, что если когда-нибудь увижу кого-нибудь в беде, помогу, если смогу. Что и привело меня к тебе.

— Ко мне? — это застает меня врасплох.

— Да, к тебе.

— Но я не…

— Это правда, — Нора снова машет рукой. — Твои проблемы — не те, что были у меня, но у тебя есть проблемы.

Не думаю, что она имеет в виду Генри. Итак, я сижу в замешательстве.

— Да, я говорю о тебе и твоем не таком уж и тайном парне.

Выражение моего лица, должно быть, позабавило её, если судить по её улыбке. Затем она добавляет:

— В моём фильме мало что происходит такого, о чем я не знала бы.

— Я… — я прочищаю горло. — Он не мой парень.

— Уже нет, я знаю. С вашей стороны это было не очень профессионально. По крайней мере, пока вы оба работаете над одним проектом.

Я смущенно опускаю глаза на стол.

— Но такова жизнь, — продолжает Нора с понимающей улыбкой. — Я видела, как это происходит чаще, чем ты думаешь. Вы двое первые, кому почти удалось скрыть это от меня. Скажу, что таблоиды не помогли.

— Мы не пытались ввести вас в заблуждение. Я просто не хотела, чтобы это стало проблемой.

— Для кого?

— Для кого угодно.

Я не хотела ставить в неловкое положение других на съемочной площадке. Я не хотела, чтобы это повлияло на его игру. Или на его возможности, если быть до конца честной. Возможно, его девушка — это не то, чего требовала его карьера. И я тоже не хотела, чтобы кто-то вмешивался в мои дела.

— Он положил этому конец?

Я не могу встретиться с ней взглядом.

— Или ты? — Нора вздыхает, когда понимает, что у неё ничего не получается вытянуть. — Милая, ты не такая сильная, — в конце концов говорит она, качая головой.

И даже тогда я не поднимаю на неё глаза.

— Замыкаться в себе, прятать своё сердце подальше — это не сила, — Нора прожевывает ещё один кусочек хлеба, затем делает глоток воды. — Открыть своё сердце и душу, позволить себе быть уязвимой — для этого требуется мужество.

— Уязвимость делает тебя слабой, — шепчу я. — Это делает тебя открытой для боли, которую ты никогда не предвидишь.

Нора смотрит на меня большими грустными глазами.

— Кто-то ранил тебя действительно сильно.

— Они пытались, — признаю я, скручивая салфетку под столом. — Но теперь я знаю, как защитить себя.

Я не осознавала, что делаю, пока не произнес эти слова вслух.

Нора жует ещё хлеба, пока снова не поднимает на меня взгляд.

— Ты напугана. И поверь мне, я прекрасно понимаю. Я признаю, что желать любить и позволять себе быть любимой — это риск. Но за величайшим риском следует величайшее вознаграждение.

Я всё это слышала раньше.

— Я не хочу никого обидеть, но это просто красивые слова.

Рот Норы вытягивается в прямую линию. Когда приносят еду, она не обращает на неё внимания.