Когда стреляет мишень

Ничего себе. Прямо Гонконг какой-то. Впрочем, нынешняя Россия может дать сто очков вперед азиатским криминальным тиграм вроде Таиланда, Тайваня и того же Гонконга.

Тем временем на ринг бодрой поступью вышел молодой человек в вульгарном желтом смокинге, вероятно, призванный играть роль распорядителя торжеств и по совместительству рефери, и провозгласил:

— Дамы и господа! А сейчас мы начинаем разминочный бой между божественной Алой Пантерой и неподражаемой Белой Акулой.

В этот момент воздух упруго пронизали знакомые могущественные аккорды, словно взвихрившие и всколыхнувшие туго спеленутое застывшими лучами светового шоу пространство вокруг ринга.

— Ваши ставки, господа! — за секунду до первого аккорда изрек рефери и протянул вперед обе руки: принимать щедрые даяния посетителей.

...Бетховен? «Судьба стучится в дверь»? Вот уж что Владимир точно не ожидал услышать в этих стенах.

Разноцветные лучи дрогнули и медленно поползли по кругу. И, словно повинуясь им, по кругу двинулись и соперницы. Под все нарастающий вой благодарных зрителей они обменялись двумя впечатляющими ударами — лезвие сабли в руке девушки в белом распороло ткань на груди Алой Пантеры, та резко изогнулась, гася инерцию удара, обрывки ткани разлетелись, открыв не обремененную никакими бюстгальтерами грудь. И Свиридов, невольно поморщившись от резкого приветственного вопля одного из самых восторженных поклонников женского гладиаторского искусства, все немедленно понял.

Бой в самом деле был бутафорией. Прекрасно подготовленные девушки, не исключено, что и бывшие спортсменки-фехтовальщицы высокого класса (сейчас много мастеров меняет большой спорт на большой шоу-бизнес), показывали охочим до клубнички зрителям оригинальную разновидность стриптиза. Смысл противоборства состоял не в том, чтобы поразить свою соперницу, а в том, чтобы содрать с нее одежду, и без того скудную. Вероятно, бой кончался тогда, когда одна из соперниц оставалась в чем мать родила.

Аппетитная игра, подумал Свиридов. Быть может, не менее азартная, чем казино, да еще несравненно более привлекательная.

— Давай, гаси эту рыбешку!

— Порви киске писку!

— Как раз по ней диаметр!

— Вв-в-ва-а-а!!!

— Гитлер капут! — заорал какой-то толстый господин. И тут же получил фундаментальный пинок от охранника — тому не понравилось, что господин, не в меру разохотившись, вознамерился взобраться на ринг, чтобы, вероятно, принять участие в схватке на стороне больше приглянувшейся ему девушки-гладиатора.

Толстяк крякнул и тяжело отпрянул назад, едва не придавив Владу ногу.

...Алая Пантера оказалась попроворнее и побыстрее своей одетой во все белое соперницы.

Она парировала профессионально нанесенный удар и, одним мгновенным, как выстрел, как взблеск кинжала, движением выбросив вперед левую руку, опутала голову и плечи Белой Акулы сетью. И, пока та конвульсивно освобождалась от губительных ячей, двумя выверенными движениями разорвала белую ткань на боках противницы.

Когда та наконец содрала с себя предательскую сеть, туника жалобно взвизгнула и окончательно порвалась — и тотчас же упала на пол под вой восторженной аудитории.

И взглядам судорожно колыхнувшейся толпы предстало совершенно обнаженное стройное тело, украшенное двумя царапинами на нежной коже учащенно вздымающихся боков. Обнаженное — если не считать ничего не скрывавших трусиков.

— Уу-у-у!!! Победила Алая Пантера, — под нестройный гул довольных и разочарованных (были и такие — те, кто проиграл свои ставки) голосов объявил вульгарный господин в желтом смокинге.

— Жаба! — идя вразрез со всеми зоологическими канонами, отрядил в атмосферу толстяк, которого так немилосердно пнул охранник. Вероятно, этот человек, слабо разбирающийся в фауне планеты, болел за девушку в белой тунике и теперь тяжело переносил утрату долларов, внесенных в виде ставки на победителя.

...Вскоре Владу стало понятно, почему бой легкомысленно назвали разминочным.

— Кто из господ выражает желание занять место побежденного? — объявил рефери. — Начальная ставка — двести долларов.

— Тррриста-а-а! — хрипло рявкнул толстяк и наступил-таки Владу на ногу.

Свиридов поморщился и сделал легкое движение локтем, от которого бедолага, и так немало претерпевший из-за своей неуклюжести и скверного характера, отлетел в толпу, едва устояв на ногах.

— Четыреста!

— То же и еще полета! — прокатился чей-то важный начальственный бас.

Неугомонный толстопуз подскочил к Владу и по-петушиному проверещал дурным голосом:

— Да ты че, брат, в натуре?..

Влад неодобрительно покачал головой и повернулся к рингу, оставив толстяка изрыгать слюну и проклятия.

На ринге тем временем уже обозначился какой-то заметно нетрезвый господин довольно-таки «новорусского» вида. По крайней мере, сакраментальные цепь и мобильник при нем наличествовали.

Он деловито осмотрелся по сторонам, задержал цепкий взгляд на застывшей в обворожительной позе — словно распустившийся цветок — девушке в алом и гаркнул, обдав рефери смесью табачного и крепкоалкогольного запахов:

— Ну че, типа, чем мне там телку табанить?

Пять «кать» баксов за нее всежки!!