Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ)

– Ты лучше, чем думаешь, госпожа, – шепнул едва слышно. Видит Дух, не врал – если бы Деметра знала, какой её видел я там, у Живых Ключей…

Я с трудом подавил в себе самые откровенные мечты – сгрести дочь Сильнейшего в охапку, найти наконец упрямые губы своими… Но нет, проклятый Дейруин даже сейчас стоял между нами. Как бы ни желал я ему смерти, но пока он был жив и не вернул невесте данного слова, я не имел права нарушать их клятвы. Когда мы, легионеры, воевали на чужой территории, мы всегда уважали законы бруттских и альдских земель – хотя, пожалуй, мы единственные, кто так поступал. «Мы – не они, – любил разглагольствовать Витольд. – Если не идёт вразрез с нашей верой, то и Тёмный с их традициями».

– И я пойду с тобой до конца, – продолжил, сжимая тонкие пальцы в своих руках. – Защищу, как сумею. Если позволишь…

На миг её пальцы сжали мои так отчаянно, что я тотчас понял, как сильно не хватало дочери Сильнейшего хоть кого-то, за кого можно было бы ухватиться. И я держал наши сцепленные руки так крепко, словно от этого зависело всё, чем мы дорожили.

– Я рада, что ты здесь, – тихо проговорила Деметра. – Сибранд…

Это самое большее, что могла мне сказать чужая невеста. Но насладиться приятными догадками мне не довелось: из коридора донёсся невнятный шум, и госпожа Иннара тотчас отдёрнула руки. Вовремя, потому что в этот же миг дверь в комнату распахнулась, и внутрь вихрем влетела Дина, пылая от негодования. На пороге остановился Люсьен, начавший, очевидно, свою тираду ещё на лестнице.

– …потому что пари есть пари, красавица, и ты должна мне один глубокий, чувственный, настоящий сикирийский поцелуй…

Молодой брутт оборвал себя на полуслове, заметив наконец зрителей, и ещё несколько мгновений смотрел на меня в упор, то ли не веря собственным глазам, то ли сомневаясь в трезвости рассудка. На губах его медленно и неотвратимо, как весенний паводок, расползалась самая подлая и двусмысленная ухмылка, которую я когда-либо видел.

– Ты?! Ну, староста! – восхищённо выдохнул брутт. – Ну, даёшь!!! Ну, подгадал! Не ожидал, видит Тёмный, совсем не ожидал! Ни тебя, ни от тебя! Да ещё и завтрак в постель, ну и… кхм… хм.

Под ледяным взглядом госпожи Иннары молодой колдун старательно закашлялся, разглядывая, тем не менее, нас без всякого смущения. Я поднялся.

– Это обед, Люсьен, – ровно отозвалась Деметра. – Сибранд был так добр, что принёс его сюда.

– И ради этого гнал свою клячу день и ночь, – понимающе кивнул Люсьен. – Целую седмицу.

– Я приехал, потому что сыну хуже, – оборвал дальнейшие измышления брутта я. – И госпожа Иннара единственная, кто в силах исправить мои… старания.

Люсьен тотчас посерьёзнел, глянул пристальнее.

– Вот оно что, – на удивление спокойно произнёс он. – Но ведь назад мы не повернём, староста. Госпожа Иннара тебе сообщила?

– Мы едем за сердцем огня, – так тихо произнесла Деметра, что я скорее угадал, чем услышал, – и не вернёмся в гильдию без него.

Я пожал плечами, старательно изображая удивление и деланое равнодушие.

– Поеду с вами. Не в первый раз.

– Это точно, – снова развеселился Люсьен. – Опыт есть! Сердце воздуха ты уже в себе носил, осталось только огнём накачаться по самое горло! А знаешь ли, что дарует эта стихия?

– Обострение чувств. Ты говорил, – сухо напомнил я.

– Так вот тебе, староста, такое незачем! – отрезал Люсьен. – А кое-кому не помешало бы, – брутт выразительно глянул в сторону Дины.

Та вспыхнула, даже призрачные огоньки заплясали вдоль опущенных и сжатых в кулаки рук. Колдовать в чужом доме, впрочем, прекрасная сикирийка не решилась.

– Уймись, – уже громче велела Деметра. – Голова болит.

Кивнув всё ещё кипевшей от негодования Дине, я поклонился госпоже Иннаре и вышел из комнаты, захватив с собой и Люсьена. Наглый брутт, похоже, без волшебного пинка помещения бы не покинул, а я не хотел искушать ни Дину, ни Деметру.

– И всё-таки, – как только дверь за нами захлопнулась, пихнул меня локтём Люсьен, – я безумно рад видеть тебя, варвар! Компания тут собралась, скажу тебе, не сахар, даже поговорить не с кем! А тут – ты! Будет хоть, на кого душу выплеснуть! Ты в этой комнате остановился? Жди гостей! Повсюду пресные морды, и только ты, как глоток воды в пустыне… Но как ты к госпоже Иннаре в постель-то забрался?!..

Ему повезло: я сплюнул колдовское слово раньше, чем развернулся. Если бы моё тело поспело за мыслями быстрее, чем язык, то я бы всё-таки свернул Люсьену челюсть. А так охнувший брутт отделался только синяками и ссадинами, когда морозный ветер толкнул его в грудь, отбросив в другой конец коридора. Перемежая слабые стоны дурным хохотом, Люсьен дрожащей рукой оттирал с лица ледяную корку, фыркая и охая от неизбежной боли.

– Староста… ох!.. А, чтоб тебя… Страшен ты… в гневе! Тебя бы из койки в самую рубку – цены бы не было! – заливался беззвучным хохотом молодой брутт. – Я уже… уже почти горжусь тобой, варвар!..

Я вздохнул: мы находились у лестницы, так что посетители в таверне наверняка слышали интересный разговор постояльцев. О чём они при этом думали, мне с удовольствием доложит наутро Эйхаб.