Когда темные боги шутят

– Я и не знал, что простые ищейки умеют ходить по Тьме в любом направлении. Мне казалось, им доступен только след, оставшийся от убийцы… я не прав?

С облегчением убедившись, что проклятой метки больше нет… остальных я успел проверить чуть раньше, Йен был на сегодня последним… я прислонился к косяку.

– А может, я – не простая ищейка? И беру тот след, который мне нравится?

– Сомневаюсь, – негромко фыркнул начальник УГС. – Как и в том, что соблаговолишь поделиться со мной тайнами своей профессии.

Я неопределенно пожал плечами, до сих пор ощущая на одном из них небольшой дискомфорт, но Лотий пообещал, что к утру следы с моей кожи исчезнут – Фол почему-то не хотел, чтобы факт посвящения стал кому-то известен. Что да зачем, я не спрашивал: свой единственный вопрос я не собирался тратить так глупо. Спасибо на том, что подлатали и позволили выйти из храма до темноты.

Ничего во мне с того времени не изменилось. Я не обзавелся рогами, копытами, новым цветом волос или глаз. Ничего странного в себе я тоже не чувствовал. Появившийся на коже рисунок – метка Фола в виде перевернутого острием вниз стилета поначалу жглась, но неприятные ощущения почти прошли. Разве что ноги поднывали да глубоко дышать я еще не мог. Но после того, что было, это нельзя называть существенными проблемами.

– Что со шкатулкой? – поняв, что ответа не дождется, снова спросил Йен. – Ты ее уничтожил?

– Отдал жрецу. А тот – своему богу. После этого она стала неопасной.

– Я бы предпочел, чтобы ты избавился от нее насовсем, – вздохнул Норриди, откладывая перо. – Вот уж не думал, как какая-то деревяшка натворит столько проблем… что в ней хоть было-то?

– Я не заглядывал.

– Неужели даже не спросил? – не поверил Йен.

Я снова пожал плечами, а затем все-таки зашел внутрь и опустился на свободный стул.

– Шкатулку делали на заказ, резьба на ней храмовая – сплошной символизм, предназначенный для защиты смертных от ее содержимого. Работа древняя – этой вещи не менее двух сотен лет – и сделана руками лотэйнийских мастеров. В семье Лори хранилась, видимо, еще с тех времен, когда в Лотэйне правили темные боги, но, к счастью для ее родных, когда-то на верхней крышке была надпись, предостерегающая от излишнего любопытства. Сейчас этой надписи нет – стерлась от времени. Да и храмовая защита изрядно поизносилась, иначе ничего бы этого не произошло – жрецы умеют хранить тайны своих богов. Вот только оказалось, что и у этой защиты имеется срок годности. И он подошел к концу как раз тогда, когда «Путешественница» вздумала выйти в море. Конечно, никто теперь не скажет, сколько времени и почему шкатулка находилась вне храма и как она появилась в доме простого торговца. Скорее всего, не самым честным путем, потому что без веской причины жрецы ее из своих рук никогда бы не выпустили. Она слишком ценна. Впрочем, как и опасна. С помощью таких вещиц можно перевозить что угодно – от осколков алтаря до кусков разбитых храмовых статуй. Что находится конкретно в этой, жрец не сказал, но оно содержит частицу силы Фола. Пока шкатулка закрыта, эта сила не вырывается в наш мир и не портит никому жизнь. Но если крышку сдвинуть хоть на волосок, все живое вокруг начинает стремительно умирать. Сперва – непосредственно те, кто нарушил защиту, а потом, расходясь, как круги от брошенного в воду камня, Смерть выкашивает всех остальных. В случае с «Путешественницей» могу предположить, что Элизабет Дейбс, отец-настоятель и бабка Лори уцелели лишь потому, что позже всех сели на корабль… Илейн и Рейн, откуда они родом, – это последние два города на Хурсе перед выходом в море… а в момент открытия крышки находились достаточно далеко, чтобы проклятие Фола оставило их для третьей волны. Остальное сделало время. Если бы судно не проболталось в море более двух суток, то выживших, возможно, было бы больше. А так… судьба, наверное? Которая лично мне кажется тем более причудливой, что кара темного бога все-таки настигла уцелевших спустя столько лет. Причем опять – по чужой вине.

– А собака?

– Ей не повезло случайно опрокинуть стол, на котором стояла шкатулка. Та от удара чуть-чуть приоткрылась, поэтому собаке достался основной удар, и она сдохла практически мгновенно. Одновременно активировав печати на всех, кому повезло выжить на «Путешественнице». Лори подошла к опрокинутому столу чуть позже, получив гораздо меньший заряд, из-за чего умерла лишь через сутки. Но крышку она все-таки закрыла, тем самым подарив нам немного времени. Остальное тебе известно.

На лице Йена проступила задумчивость.

– Значит, если бы ты не отдал шкатулку в храм, то после того, как ее открыла мама девочки, она бы тоже умерла?

– Безусловно.

– А мы? – нахмурился Норриди, сообразив, что тоже стоял тогда рядом. И был при этом не один.

Я скривился и поднялся из-за стола.