Когда Тьма обращается в Свет

Результат нашего проекта действительно стоит затраченных на него времени и средств: лазерный луч способен прожигать насквозь метровый слой чистой лабораторной стали.

На данный момент прототип излучателя «Гиперион» находится в этой лаборатории. Агенты нашего Ордена должны будут забрать его через три дня.

К сожалению, все еще очень остро стоит вопрос об источнике питания, поскольку из-за малой емкости нынешнего аккумулятора устройство может произвести не более 30-ти излучений. С окончанием первых успешных боевых тестов проблема энергопитания переброшена на отдел атомной энергетики.

«Гиперион» размещен в стенном контейнере, в трех метрах правее данного терминала. Желаете ли вы получить доступ к прототипу?

»

Анклавец с удовольствием вдавил клавишу «Enter», и стена в упомянутом месте пришла в движение: сегмент кафельной плитки заехал внутрь, а из образовавшейся пустоты на его место выдвинулся стеклянный контейнер, напомнивший Андрею тот, в котором хранился бронекостюм в Чащобном Доме.

Внутри стеклянной ячейки стояло нечто, заключенное в пластиковые держатели, размерами вдвое больше типичной штурмовой винтовки, с тремя широкими «стволами», венчавшимися алыми линзами. Несмотря на мудреный вид корпуса, излучатель имел всего лишь одну кнопку, стилизованную под спусковой крючок, встроенный в рукоятку.

– Вот это игрушка… Не зря я два курса оптики отпахал. – Радостным тоном произнес вслух Андрей, аккуратно взяв лазерное орудие в руки.

* * *

Анклавец стоял на крыше высотного здания, осматривая опустошенные окрестности Санкт-Петербурга. Облака, растворявшиеся где-то в ночной тьме, начали постепенно опускаться. Порывистый ветер, сдувавший разный мусор и неприятно бивший песком в лицо, усиливался. В какой-то момент напряжение Стихии достигло своего пика, пространство разрядила вспышка фиолетовой молнии, замкнувшей время на доли секунд. Отсветы разряда вырвали из мрака силуэты проспекта Просвещения и кинотеатра Прометей – сектор оцепления «А-1». Несколько столпов дыма поднимались из здания, чтобы слиться затем с беснующимся штормом. Небеса разорялись холодным жестким ливнем, будто кто-то наверху нарочито открыл кран на полную. Грохочущие звуки выстрелов и взрывов нарушали ночную апатию.

Фиолетовая искра расчертила небосвод где-то совсем рядом, сердце у Анклавца на несколько мгновений перестало биться. Пули, пролетавшие вокруг статуи Прометея, зависли в воздухе, псы замерли в позициях для прыжков и уворотов, ветер исчез, и даже дым остановился на месте, не пытаясь подняться вверх и разнестись по улицам. Яркая вспышка просветила насквозь руку Павла, все это время приложенную к глазам. Отлучив ладонь от лица, сквозь слезы, смешавшиеся с каплями дождя, он узрел стоявшего перед ним Дориана Грея.

Максим прекрасно осознавал, куда он попал – все глубже погружался в томившее его прошлое, запрятанное где-то далеко внутри, в тесных уголках его души… Раз за разом он приближался к моменту, которого нельзя избежать… Но к совершенно невозможному свиданию со своим товарищем здесь, в то время как тот сражался у стен кинотеатра, готов не был.

– Ты никогда, слышишь, никогда не должен говорить мне об этом! Этой нашей встречи не было! – Обратившись к шокированному бывшему ученику, громко выкрикнул Руш, стараясь пересилить громовые раскаты.

Реакция Грея на невесть как оказавшегося здесь компаньона вышла агрессивной: не произнеся ни слова, юный лидер Анклава сосредоточил свои силы в руке, быстро расчертил пальцем в воздухе перед собой рунический символ и, посредством него, метнул их в своего бывшего учителя. Не воспринимаемый глазом, но отлично ощутимый другим спектром чувств сгусток энергии пронесся мимо вовремя поднявшегося на ноги и отскочившего в сторону центра крыши Павла, просочился через перила и улетел куда-то вниз, встретив на своей траектории другую цель: только что приземлившийся посреди площади Жнец издал низкочастотный звук и, объятый мерцанием, разорвался чернотой, хлынувшей изнутри самого себя.

Спустя несколько минут весьма эмоционального диалога две человеческие фигуры, стоявшие на крыше многоэтажного здания, в последний раз пожали друг другу руки и развеялись в беспокойной ночи умирающего Санкт-Петербурга под аккомпанемент очередного громового раската.

* * *