Когда цветут камни

Немец в штатском, взглянув на железобетонный потолок, продолжал прохаживаться по ковру, прихрамывая. Низенький, щуплый, с седеющими бровями над впалыми глазами, он делал вид, что не обращает никакого внимания на учащающиеся толчки: надо было показать пример выдержки и глубокой веры в неприступность обороняемых рубежей.

Это был Геббельс. Прибыл он сюда по поручению Гитлера — поздравить генералов, офицеров и солдат с успешным отражением наступления русских на Зееловские высоты. Духовный воспитатель нацистов взялся выполнить это поручение и сейчас делал все, чтобы окружавшие его генералы, в том числе прибывший с ним начальник генерального штаба Кребс, поверили ему: «Русские к Берлину не пройдут».

Наблюдательный пункт был хорошо замаскирован. Смотровые люки закрывались стальными плитами, железобетонные колпаки могли выдержать прямое попадание самого крупного снаряда. Можно было спокойно пить кофе, не опасаясь за свою жизнь даже в тот момент, когда на высоту пикировали бомбардировщики, сбрасывая сотни фугасных бомб.

Геббельс выслушал доклад о том, что русские выбросили «почти весь запас снарядов и бомб» на первую линию обороны, где были оставлены лишь небольшие группы прикрытия, и что немцам удалось обмануть русских и сохранить основные силы, которые отведены на вторую линию обороны — на Зееловские высоты. После этого Геббельс попросил провести его к стереотрубе. Он хотел взглянуть своими глазами, что делается перед высотами, там, как доложили ему, русские войска остановлены и будут разгромлены.

— Пока не кончится эта ужасная канонада, наблюдать поле боя невозможно, — дерзнул остановить его начальник наблюдательного пункта.

— Нет, я должен сейчас же доложить фюреру все, что увижу собственными глазами, — возразил Геббельс.

Вместе с Кребсом он поднялся по лестнице под бронированный колпак наблюдательной площадки. Тотчас же туда подали телефон. И вскоре Геббельс связался со ставкой Гитлера.

— Мой фюрер! Русские остановлены у подножия Зееловских высот. С нами бог… Наши храбрые воины готовы, мой фюрер, выполнить свой долг до конца… Русские будут разбиты.

Наблюдая за полем боя, высокий и тощий генерал Кребс согнулся в три погибели. Видно, он подметил значительно больше, чем Геббельс, и понял, что еще рано говорить о том, что русские остановлены и будут разбиты. Его покоробили хвастливые слова Геббельса. Это был старый генерал, который придерживался правила: «Хвастливое вранье на поле боя хуже предательства». Он хотел служить Гитлеру верой и правдой до конца. Недавно во время налета советских бомбардировщиков на Цоссен, где размещался генеральный штаб, Кребс был ранен в щеку, но не покинул свой штаб. Это он, Кребс, узнав о том, что окруженная между Доном и Волгой трехсоттысячная группировка немецких войск осталась без хлеба и мяса, предложил всем офицерам главного штаба сухопутных войск сидеть на голодном пайке до конца Сталинградской трагедии, и сам в те дни ел только ту пищу, какую получали солдаты армии Паулюса. Голод в штабе сухопутных войск длился больше месяца.

Когда Геббельс кончил разговаривать с Гитлером, генерал Кребс посоветовал повернуть стереотрубу влево.

— Посмотрите, доктор, внимательно посмотрите на это движение слева…

Геббельс припал к окуляру, повернул трубу влево, вгляделся и качнул головой:

— Ничего не вижу. Дым, дым.

— А там, за дымом?..

Старый генерал опытным глазом уже разглядел огромное количество войск и техники, передвигающихся под покровом дыма и пыли.

— Волнами движутся, волнами.

— Какие волны?.. Вам мерещится. Ничего не вижу.

И было трудно понять, притворяется Геббельс или в самом деле ничего не видит.

— Господин доктор, прошу обратить внимание: левее Заксендорфа, возле фольварка и далее, вдоль рокады, движутся кусты. Из-под кустов пыль и выхлопная копоть. Это танки. Их тысячи. Это девятый вал!

Геббельс резко оторвался от стереотрубы, приподнялся на носок здоровой ноги и, едва дотянувшись до седого виска Кребса, процедил сквозь зубы:

— У вас лихорадка, генерал, у вас температура. Примите двойную порцию кофеина и ложитесь в постель или…

— Я солдат, — напомнил Кребс, — солдаты с поля боя здоровыми не уходят.

— Что?! — возмутился Геббельс, но, прочитав в глазах Кребса железную решительность, смягчился: — Дайте мне другую оптику.

Кребс молча повернул к нему окуляры своей трубы.

Через полчаса они спустились вниз.

— Срочная депеша! — осипшим голосом сообщил убежавший генерал с повязкой на шее. В руках у него была какая-то бумажка. — Русские танки ворвались в Зеелов!

— Что вы сказали? — переспросил Геббельс, будто не поняв случившегося.

— Русские ворвались в Зеелов, — повторил генерал.

Геббельс презрительно взглянул на него и сказал:

— Передайте солдатам Зееловского гарнизона: фюрер поздравляет их с победой.

Кребс молча взял из рук генерала бумажку и сделал несколько пометок на своей генштабовской карте.

Вслед за генералом на наблюдательный пункт ввалился тучный полковник в окровавленном мундире. Кажется, он ничего не видел, глаза у него были залиты кровью.