Когда ты вернешься ко мне

Чарльз и Эстель Пэриш потеплели ко мне как раз перед тем, как отправить на конверсионную терапию. Они поразили меня своей внезапной заботой и участием, так что наивный пятнадцатилетний я со слезами на глазах позволил садисту, который называл себя тренером Брауном, отвезти меня на Аляску, где он и его «вожатые» разорвали мне своими ледяными пальцами грудь и пытались вырвать фундаментальную часть меня. Часть, которая была так же важна, как моя кровь и кости, но родители считали ее «безрассудным выбором образа жизни». В ту ночь, после того как они рассказали о лагере, мама действительно заплакала, а папа впервые за много лет прикоснулся ко мне, погладил по щеке. Поэтому я согласился. Что угодно, лишь бы у меня было больше этого.

– Обмани меня раз[17], – бормотал я, шагая по подъездной дорожке, прочь от воспоминаний о той отвратительной ночи.

Я сделал еще один глоток из фляжки, но день был раздражающе ярким. Воздух пропитался океанской солью, а покрытые лесом горы, окружавшие этот приморский город, заставляли меня признать его красоту. Мэгс и Редж были скучными и немного чудаковатыми, но они также изо всех сил старались обо мне заботиться. А Беатрис с ее чертовой материнской заботой… Что, черт возьми, это было? Я провалился в зазеркалье из холодной, лишенной любви пустоши в мир пакетиков с ланчем и заботливых людей, желающих мне хорошего дня.

Это ненадолго. Еще месяц, и они попытаются от тебя избавиться.

Водитель в черном костюме и белой рубашке, которого мои родители наняли на год, курил сигарету, прислонившись к блестящему черному «Кадиллаку».

– Доброе утро, Джеймс. Огоньку не найдется?

– Доброе утро, мистер Пэриш. Конечно.

Джеймсу Коста было под пятьдесят, темные с проседью волосы делали его похожим на крутого гангстера. На нас все лето косились, когда он возил меня на экскурсии по городу и кишащей туристами набережной. Я представил, как мы вдвоем будем выглядеть, подъезжая к Центральной старшей школе Санта-Круза в этом черном седане.

Я прикурил гвоздичную сигарету от его зажигалки и затянулся.

– Нас примут за мафию, Джеймс. Не могу сказать, хорошо это или плохо.

– Если позволите сказать, сэр, у меня сложилось впечатление, что вам насрать на то, что кто-то подумает.

– В точку, мой дорогой друг.

Когда мы докурили, я придавил окурок ботинком, и Джеймс открыл для меня заднюю дверь.

– Что ж. Старшая школа ждет. Можешь себе это представить, Джеймс? Меня? В старших классах, как нормального парня?

– Не особенно, сэр. Без обид.

– Разумеется, – ответил я, забираясь внутрь. – Мне даже самому любопытно на это посмотреть.

Уже к первому перерыву стало ясно, что я никогда не буду вписываться в Центральную старшую школу Санта-Круза.

До Аляски и пребывания в лечебнице я посещал только скучную среднюю школу – и меня из нее выгнали. Обычная старшая школа была безнадежно и удручающе нормальной. Наверняка был немаленький процент детей, тоже столкнувшихся с каким-нибудь тяжелым дерьмом, но у меня не было ничего общего ни с одним из них. Я выделялся на их фоне как элегантно одетая раковая опухоль.

Приезд в черном «Кадиллаке» с шофером положил начало бурным обсуждениям и слухам. Когда закончились утренние занятия, за мной по коридорам по пятам следовали перешептывания. Девушки таращились на меня с плохо скрываемым интересом. Другие пялились на мой выбор гардероба. Слово «вампир» повторялось не раз.

Но большую часть дня я так и не встретил ни одного представителя мужского пола, который показался бы мне хотя бы отдаленно интересным.

До обеда.

Прозвенел звонок, и я последовал за толпой в кафетерий. Некоторые студенты предпочли посидеть внутри. Другие сгрудились группами на траве или за столиками на открытом воздухе. Я обдумывал варианты, изучая пакет с обедом, который для меня приготовила Беатрис: бутерброд с арахисовым маслом и желе, кукурузные чипсы, нарезанное яблоко и небольшая коробочка молока.

Она хочет моей смерти?

Ни за что на свете я не смогу съесть это на публике, не расплакавшись над пачкой чипсов. Я засунул обед обратно в свой гладкий кожаный рюкзак и прислонился к столбу, чтобы осмотреть своих одноклассников.

Кроме того, вампиры не едят. Мы пьем.

Я сделал глоток из фляжки и сунул ее обратно в карман как раз в тот момент, когда подошли две девушки. Одна была вся такая горячая латиноамериканка с блестящими черными волосами, собранными в высокий тугой хвост. Она бесстыдно пожирала меня глазами. Другая девушка была красавицей с волосами цвета воронова крыла, темно-синими глазами и фарфоровой кожей. Ей не хватало врожденной смелости первой девушки, но взгляд был острым.

Я потянулся за своей пачкой гвоздичных сигарет, и первая девушка окинула меня хищным взглядом с головы до ног. Ее гетеронормативные предположения о том, что я А) натурал и Б) автоматически на нее клюну, были забавными.

– Я Эвелин, – представилась она. – А это Вайолет. Мы решили подойти поздороваться, раз уж ты новенький.