Читаем Когда уходит Осень полностью

— Покрасила волосы. Но от этого аппетит у меня не стал меньше.

— Надо же, и правда прическа другая… но я не про это. И не про одежду.

— А вам-то что? — сухо спросила Стелла.

— Мне это не нравится, — заключил Нельсон, подняв одну бровь.

— Что не нравится? Господи, — тряхнула Стелла новенькой прической платиновой блондинки, — бросьте валять дурака. С чего вы взяли, что мне это нужно знать? Ваше мнение меня не интересует.

В голове Стеллы вдруг загудел набатный колокол, эхом отозвавшись в пустом желудке: она разговаривает невежливо, даже грубо. Стелла сделала глубокий вдох и продолжила спокойно:

— Просто в одно прекрасное утро я решила, что пора слегка сменить имидж. А раньше не было времени. Надо же было… с чего-то начать. Вас это устраивает? Теперь я могу получить сэндвич?

Нельсон спокойно стал выполнять ее заказ, а она в это время что-то выстукивала ногтями по стойке из нержавеющей стали. Когда он закончил, она взяла пакет и, не глядя на Нельсона, буркнула «спасибо».

Утолять голод Стелла вернулась в редакцию. Видеть кого-либо ей совсем не хотелось. Она поняла, что прежде сама подталкивала людей общаться с ней, вечно совала нос в чужую жизнь. Она ненавидела себя за это, но уж очень ей претило быть одной. Так легко было уверить себя, что ее знакомые счастливы, когда она рядом, что они нуждаются в ней. Но это был самообман, она всегда об этом знала. И вот теперь, когда ей абсолютно все равно, нравится она людям или нет, когда она решила быть независимой и держаться особняком, все вдруг засуетились вокруг нее. Очень странно.

Ночью Стелле снились яркие, цветные сны, мелькали образы полузабытого прошлого из детских лет вперемешку с тем, что случилось совсем недавно. То она видела бабушку Перл в облике Зевса, и та швыряла в нее с Олимпа молниями (даже во сне Стелла понимала, что в этом кроется какой-то глубокий смысл). То вдруг, не торопясь, поедала собственный дом, стенку за стенкой, шкафы, столы и стулья, кладя в рот и тщательно пережевывая. Но когда протянула руку, чтобы съесть телефон, он вдруг зазвонил. Она хотела снять трубку, но вместо этого принялась жевать провод. А телефон звонил и звонил, и ей стало страшно. Она проснулась и поняла, что кто-то в самом деле пытается до нее дозвониться. Стелла быстро перевернулась на другой бок и сняла трубку. Ночные телефонные звонки не сулят ничего доброго.

— Да?

— Ох, Стелла, слава богу. Я уж думала, не дозвонюсь.

— Дотти, это ты?

— Да. Послушай. Джеку что-то нездоровится, кажется, совсем заболел. Не думаю, что это серьезно, но у него жар, и он страшно кашляет. У тебя есть что-нибудь от простуды? Или заговор какой-нибудь, а? В общем, приходи, посмотришь и скажешь, вызывать врача или нет.

— Хорошо, минут через пять. Успокойся, Дотти, иди к нему. У тебя есть увлажнитель воздуха?

— Ммм, есть.

— Включи его в комнате Джека. Я скоро буду.

Стелла положила трубку, быстро оделась, побросала в старый кожаный чемоданчик все, что может понадобиться, и направилась к двери.

К Дотти она вошла без стука. Услышала, как кашляет наверху Джек, тяжело и с хрипом — так кашляют старики. Неудивительно, что Дотти сильно встревожилась. Стелла поспешила к нему, шагая через ступеньку и царапая чемоданчиком потускневшие обои. Она осторожно приоткрыла дверь в комнату Джека.

— Ну как? — прошептала она, тихонько постучав по двери, и вошла.

— Надо же, как ты быстро. Спасибо, Стелла, — отозвалась Дотти.

Джек снова зашелся в кашле. Он вежливо прикрывал рот рукой, но Стелла заметила, что дышать ему трудно.

— Видишь? Ужасный кашель. У него такого еще никогда не было.

— Я видала и похуже. Но все в наших руках, мы скоро выздоровеем, правда, Джек?

Больной пожал плечами и откинулся на подушку.

— Ладно, начнем с самого главного.

Она открыла чемоданчик и вынула небольшой пузырек и несколько свечей.

— Это эвкалиптовое масло, Дотти. Примерно четверть влей в воду увлажнителя. Когда сделаешь, зажги эти свечи. В них тоже есть эвкалиптовое масло, оно помогает при насморке.

Дотти встала и взяла пузырек и свечи. Стелла подошла к постели:

— Джек, миленький, можешь на минутку сесть? Я тебе не сделаю больно, обещаю, договорились?

Мальчик сел, и Стелла положила ладони на его худенькую голую грудь. Ради таких вот минут она и родилась на свет. Когда она приходит на помощь больному, перед ней возникает цель, она чувствует связь со всей Вселенной, будто исполняет некий высокий обет. Самой себе она кажется огромной, как мироздание, и маленькой, как атом, в одно и то же время. Стоит ей возложить на страждущего руки, и она сразу понимает, в чем проблема. В ладонях ее возникает тепло, оно ведет ее прямо туда, где в организме больного притаился недуг. Неслышный гул пронизывает все ее тело и изгоняет из сознания всякую мысль, чтобы ничто не мешало ей считывать состояние пациента.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века