Когда умирает король

Ян с отцом обедают в ресторане «Лехтоваара». Это можно назвать маленькой традицией — раз в месяц вместе где-нибудь обедать. Сейчас Ян уже и не вспомнит, кто именно автор этой странноватой идеи. Утро они провели у мамы — сидели бы и дальше, но ей понадобился отдых. Яну не хочется, чтобы отец ел в одиночестве. Они оба те еще едоки. Ян медленно жует печеночную котлету. Тарелка отца уже пуста, а сам он отвернулся к окну, наблюдая за улицей. Ян тщательно режет еду на кусочки и ревностно следит за тем, чтобы на вилке в рот отправлялись одновременно кусочек картофеля и кусочек котлеты. Отец промакивает уголки рта тканевой салфеткой. Повисшая между ними тишина длится уже довольно долго, пока отец не разрушает ее в своей немногословной манере.

— На даче, в сарае во дворе, свила себе гнездо серая мухоловка, — скупо произносит он, глядя куда-то мимо Яна.

— Мгм, — кивает Ян. Он от всей души благодарен отцу за рассеявшееся гробовое молчание.

— Все думал, откуда на полу мусор, а потом заметил гнездо. Восемь яиц уже.

— Они улетят, когда вылупятся, или что? — спрашивает Ян.

— Под карнизом большущая щель. Всё руки не дойдут закрыть ее проволочной сеткой, вот и осталась, — обойдя вниманием вопрос, продолжает отец.

Ян молчит.

Отец берет стакан, громко и жадно пьет воду.

Ян устраивается на стуле поудобнее, размышляя о дальнейшем ходе разговора.

— А теперь там это гнездо, — подытоживает отец и складывает вилку и нож на тарелке в «пять часов». — И я подумал: да пускай остается.

— Никому же оно там не мешает, — говорит Ян, перед тем как отправить в рот последний кусочек котлеты.

— Даже наоборот, это хорошо, — отстраненно соглашается отец. — У тебя не так много времени, чтобы сменить профессию. Ты думал об этом? — он резко меняет тему.

Ян молча дожевывает кусок.

— Я понять не могу, как можно пускать все псу под хвост, — продолжает отец.

— Спасая жизни? Заставляя всяких психов отвечать за свои поступки?

— Ты ежедневно рискуешь, хотя мог бы работать юристом в уютном офисе, — гнет свое отец.

Ничего нового. Сколько раз уже они заводили эту шарманку.

— Я бы и дня не продержался на такой работе.

Подходит официант, отец протягивает ему банковскую карточку, не отводя взгляда от Яна.

— Ты даже толком не попробовал. И вид у тебя какой-то измученный. Ты высыпаешься?

Ян смотрит в окно, не говоря ни слова. Он не собирается развивать эту тему.

— Благодарю, еда выше всяких похвал, — говорит отец официанту, пряча карту обратно в кошелек, а тот — в нагрудный карман.

— Спасибо, все было очень вкусно, — сквозь зубы процеживает Ян, хотя внутри все кипит. Сколько Ян себя помнит, столько отец пытается навязать ему какой-то «правильный» путь. Даже сейчас, когда Ян уже давно не мальчик, а 37-летний мужчина, успевший сделать себе имя в полиции.

Несмотря на раздражение, Ян все же хотел бы узнать, как в целом поживает отец. Как прошли для него эти несколько недель. Но вопрос так и не срывается с губ.

— Вчера я слышал соловьиную трель, — в итоге говорит он. — На подходе к Старому городу[29] есть прекрасная рощица, а в ней — одно заболоченное место, если немного не доходить до мостков к Ламмассаари[30]

. Вода отлично отражает птичье пение.

— Может, ты и не вспомнишь, но я тебя однажды туда водил, ты тогда совсем пацаном был, — с улыбкой произносит отец.

— Вернусь туда снова, как только работа отпустит, — говорит Ян, а сам думает, отправится ли отец вместе с ним, если позвать сейчас. Они еще могут наслаждаться прогулкой в компании друг друга? Ян не уверен. Отец выглядит уставшим, и даже привычный его панцирь не может скрыть внезапно появившуюся хрупкость. Отец начинает сдавать, понемногу стареет.

— Летние деньки, когда у птиц есть настроение петь, у нас тут все наперечет, — произносит отец и поднимается, готовясь уйти.

— Я рад, что мама успеет еще полюбоваться летом, — вырывается у Яна, он сухо сглатывает. Это горе годами старило отца. Лампы ресторана беспощадно подсвечивают отметины скорби: поседевшие виски, бледную, истончившуюся кожу.

— Верно, — соглашается отец и неожиданно хлопает Яна по плечу. От ладони исходит странное тепло, которое сохраняется даже на улице. Им до сих пор неловко физически выражать свои чувства: по-человечески обниматься, прикасаться друг к другу.

На пути из Тёёлё в Каллио[31] машину опять наполняет звенящая тишина. Мама всегда умеет творчески выводить мужчин из словесного оцепенения. Но наедине разговор никогда не клеится. Ян даже подозревает, что отец им в некоторой степени гордится, но сказать наверняка не может, поскольку отец молчит. А если и говорит, то преимущественно о вещах, которые Ян мог бы улучшить, нежели о тех, в которых Ян действительно преуспел. Пожалуй, это такой способ выражать отцовскую заботу. Для родителя вполне естественно желать для ребенка чего-то большего.