Когда умирает король

— Ну, я свою часть уговора выполнил. Теперь ваша очередь рассказывать, как дела у тети, — говорит Харри и с любопытством смотрит на Саану, наклонив голову. Конечно, нельзя быть на сто процентов уверенной, но женская интуиция и какое-то нервное, едва заметное подрагивание бровей Харри говорят о том, что вопрос о тете задан не из вежливости. Саана улыбается и чувствует, насколько ей приятно и комфортно болтать с этим мужчиной. Они потягивают кофе, и Харри, в своей неспешной манере, рассказывает о годах, проведенных им в Лапландии. О вдовстве. Рассказывает о том, как до последнего не был уверен в своем решении вернуться в тихую Хартолу.

Вечером Саана и тетя вновь собираются у обеденного стола. Саана ловит себя на том, что каждый раз с нетерпением ждет совместной трапезы. Отменные харчи под увлекательную беседу.

— Как продвигается? — интересуется тетя, ставя на стол горячий противень.

Саана рассказывает о первых набросках главы, в которой она находит могилу Хелены на кладбище.

— Еще я была дома у Харри Валкамы, поспрашивала его, — сообщает Саана, собирая вилочкой остатки еды на тарелке. — Приветливый и приятный мужчина.

Фаршированные баклажаны тети — это нечто, и Саана снова опустошает тарелку за считаные секунды. Интересно, если положить еще немного, ее разорвет или нет?

— Это настолько вкусно, что, пожалуй, рискну, — говорит Саана и тянется к противню.

— Так и что Валкама-то? — спрашивает тетя, наливая себе минеральной воды.

— А что с ним? Я просто задумалась над тем, был ли он любовью всей твоей жизни, — не сдерживается Саана, с вызовом поглядывая на тетю.

— С чего вдруг такие выводы? — спрашивает та и обеими руками берется за противень. — Уберу-ка его, а не то сметем все подчистую.

— Ему было очень интересно, как у тебя дела, — ухмыляется Саана, замечая, как покраснела Инкери.

— Как насчет того, чтобы взять по бокальчику хереса и выйти посидеть на садовых качелях? — тетя пытается сменить тему.

Саана улыбается. И хотя в ее голове херес — это напиток театралок преклонного возраста, которым нечем себя занять в антракте, прямо сейчас тетин херес как-то композиционно напрашивался и был самым желанным напитком на всем белом свете.

Счастливая и сытая, Саана начинает убирать посуду со стола, а тетя чем-то громыхает, пока ищет подходящие бокалы для хереса. Посуды у тети — на все случаи жизни. Наконец в поле зрения появляются изящные хрустальные бокальчики, и тетя наполняет их напитком цвета древесной смолы.

Саана наблюдает за уверенной поступью Инкери: тетя выходит на веранду, затем во двор. Они обе босиком — трава немножко холодит и щекочет ступни. Солнце вот-вот зайдет, на улице начинает смеркаться. Набежали тучи, и эта серость будто замедляет, смягчает все вокруг. Саана и тетя сидят в полной тишине. Небо подчеркивает изящный силуэт дома, делая его выше; от дворовых построек веет умиротворением. Зелень утопает в нежных летних сумерках, сливается с ней. Женщины чокаются и улыбаются друг другу. Отдающий изюмом херес приятно согревает сытое нутро. Саана обнимает одну из подушек и расслабленно откидывается на спинку сиденья качелей, устремляя взгляд в небо. Выпитый кофе отбивает свой ритм в ее груди. Приглушенные пышной дворовой зеленью звуки трассы оборачиваются далекими отголосками. Тетя говорит, слышно или не слышно шум дороги — зависит от направления ветра. А ветер переменчив.

— Ты все правильно поняла, — говорит Инкери и делает глоток. — Когда-то мы с Харри были сильно влюблены друг в друга.

Саана поворачивается к тете всем телом.

— И что случилось?

— Мне тогда не сиделось на месте: я хотела узнавать мир и путешествовать, а не привязываться к другим людям. Пока меня не было, Харри успел найти себе домашнюю женщину и обзавестись семьей, — рассказывает тетя, а Саана пытается уловить в ее голосе тончайшие оттенки чувств. Но горечи среди них нет.

— Приятный он человек. Вдовец, кстати, — между делом сообщает Саана, но в итоге решает оставить тетю в покое.

Двор окутан ароматом жасмина. Каждый раз, когда ноги скользят по земле, Инкери тихонько от нее отталкивается. Они с Сааной молча покачиваются. Они просто есть. На фоне вечернего неба едва различимы мелкие, суетно роящиеся насекомые. К счастью, комаров почти нет.

ЛЕТО 1989, ХАРТОЛА

— Волосы непременно нужно укладывать в высокую прическу, вот так, — сказал барон, аккуратно распустил волосы Хелены, собранные до этого в конский хвост, и поднял наверх. Они стояли вдвоем перед огромным зеркалом в позолоченной раме. Хелену все это смутило до крайности, тем не менее она не шелохнулась. Барон соорудил на голове девушки нечто вроде пучка, напоминающего высокие праздничные прически, и восхитился изяществом шейного изгиба, который грех скрывать.

— Начиная с сегодняшнего дня ты будешь убирать волосы наверх, пообещай мне, — сказал мужчина и налил обоим по бокалу портвейна.

Вторая доставка ягод. Хелена ждала встречи всю неделю. Барон поселился в ее мыслях, был с ней всюду: дома, на клубничной ферме — куда бы она ни направлялась.

Мужчина поставил проигрываться старую пластинку. Это была опера.