Когда умирают легенды

– Как угодно, сэр,– возница жадно хватил из фляжки, сочно чмокнув губами. Взгляд его стал мягче. Он подбросил в огонь несколько толстых сучьев, завернулся в одеяло и, нахлобучив на глаза шляпу, лег спиной к костру.

Джентльмен не торопясь допил кофе, проверил револьвер, спрятал его на груди и начал молиться. Это занятие, однако, не поглощало его полностью и не мешало время от времени окидывать молчаливую долину цепким, прощупывающим взглядом. Закончив молитву, он некоторое время еще бодрствовал, но мало-помалу усталость взяла свое. Его отяжелевшие веки постепенно закрылись, а голова склонилась на грудь так, что седая борода коснулась кожаного саквояжа, покоившегося у него на коленях. Он забылся в тревожной дреме.

Луна вновь показалась из-за быстро летящей вуали облаков. Теперь она светила прямо над притихшими путниками. Большая, круглая, она была настолько яркой, что, пожалуй, в ее свете и змея не смогла бы проползти незамеченной.

Вдруг со стороны дилижанса послышался какой-то странный звук, похожий на стук копыта, ударившего о камень. Через несколько мгновений в той же стороне возник нелепый горбатый силуэт, четко выделяющийся на фоне неба. Силуэт стремительно приближался к спящим. Полы длинного черного плаща с капюшоном, скрывающим лицо таинственного пришельца, бесшумно скользили по земле. Шаг, другой, третий… В свете тлеющего костра обозначились когтистые, покрытые густой шерстью лапы, в одной из которых блестел длинный узкий стилет. Вместо обычных человеческих ног из-под широкого плаща при каждом шаге виднелись бычьи копыта.

Ни хруст песка, ни тяжелое дыхание омерзительной твари не пробудили обессиленных путников. Последний шаг, отделяющий ее от жертвы, был сделан…

Неожиданно совсем рядом, из темнеющих кустов, сердито хлопая крыльями, взлетела большая птица. Ее пронзительный клекот разбудил седовласого господина. Первое, что бросилось ему в глаза, –  это исчезновение спутника. Только драная фетровая шляпа старика одиноко валялась у тлеющих углей. Холод недоумения пробежал по спине. Предчувствие беды заставило вскочить на ноги.

– Хоуп! – крикнул он требовательно и беспомощно.—Где тебя носит, черт возьми, Хоуп?!

В ответ за его спиной зашуршала галька.

Он отшатнулся, в смятении оглянулся назад. То, что он увидел, вызвало немой ужас. Из-под черного капюшона остекленевшими глазами на него смотрело огромное косматое волчье рыло.

“Это конец…” – мелькнуло в воспаленном мозгу несчастного. Эсквайр попытался позвать на помощь, но предсмертный крик, точно кость, застрял в его пересохшем от страха горле. В следующий момент в его грудь с хрустом вошел стилет. Он упал сначала на колени, потом неловко завалился набок. Из перекошенного рта страшным розовым цветком вывалился язык. Неподвижный взгляд серых глаз остановился на лежащем рядом саквояже.

ГЛАВА 2

Стоял июль, знойный и душный,– самая жаркая пора лета в Монтане. Крохотный фронтирный городок 1 <1 Фронтир,

или граница,– в истории США постоянно продвигающаяся на запад граница между территорией, захваченной белыми, и “дикими” землями индейцев.>Рок-Таун, затерявшийся в бурой прорве прерий, тонул в раскаленном ливне полуденного солнца. В плавящемся воздухе всё казалось зыбким, неверным. На единственной кривой улочке Богом забытого местечка не было ни души. Всё живое жалось в тень, таилось в ожидании вечерней прохлады.

Только старый Адамс Паркер, бармен салуна “Игл-Рок”, возился на летней эстраде с рекламной вывеской. По совести сказать, его заведение в рекламе не нуждалось: ноги сами несли сюда всякого, у кого молоко на губах обсохло, будь то оторва-ковбой или почтенный фермер. Однако старик Паркер болел аккуратностью и никогда не упускал случая “почистить перья”, причем делал это самозабвенно, от души.

Вот и сейчас он настолько увлекся работой, что не заметил, как за его спиной, с трудом переводя дух, появилась стройная девушка с большим кожаным чемоданом и длинным изящным ридикюлем. Она прибыла явно издалека. В ее наряде столичный вкус сочетался с легким отголоском скромной выпускницы колледжа. Нежное сиреневое платье с широким белоснежным поясом подчеркивало девичью стройность ее фигуры; из-под широких полей палевой шляпки, перехваченной лиловой ленточкой, ниспадали на плечи шелковистые пряди тщательно уложенных золотисто-каштановых волос.

Некоторое время юная особа стояла в нерешительности. Мелкие бисеринки пота явно обозначились на ее высоком белом лбу. Она озабоченно тронула пальчиками внутреннюю сторону крахмального воротничка и на мгновение нахмурилась: к обеду последние крохи крахмала раскиснут и белый воротничок превратится в ужасную сырую тряпку.

Проклятая жара! Что подумают о ней? Достоинство и честь леди складываются из тысячи мелочей. Забудь об одной из них сегодня – завтра не вспомнишь о других. И чем дальше от цивилизованного мира, тем более значат и ценятся эти беспокойные мелочи!