Когда усталая подлодка...

Братья Галушки, сифоня из всех своих природных дыр, еще и убирали, мыли переборки и отхожие места. Довольно длительное время бойцы Боженко остерегались употреблять любое пойло, не украшенное «бескозыркой» (отечественные пробки с язычком на алкоголе). А вот остатки пойла Галушек, вылитые в раковину, натолкнули Боженко на инженерную мысль, которую он, с помощью Кочерги, успешно осуществил. Сточный трубопровод раковины в каюте Боженко украсился двухходовым клапаном с указателями — ЦГВ и ЦПВ. Когда раковина использовалась по прямому назначению, содержимое раковины стекало в ЦГВ — цистерну грязной воды. Во время «активного воспитательного процесса», клапан загодя переключался на сброс содержимого раковины в ЦПВ — цистерну питьевой воды. Цистерной питьевой воды служила пятилитровая бутыль. Нижняя часть под раковиной всегда была закрыта дверцей с внутренним мебельным замком. Идеальное гигиеническое состояние раковины поддерживалось лично самим Боженко.

Перед активным воспитательным процессом Боженко переключал клапан на бутыль, и вызывал потенциального злоумышленника на беседу. Беседа могла длиться часами, когда боец стоял, а Боженко, сидя в кресле, обрисовывал все кары небесные, которые могут свалиться на голову злоумышленника, если он добровольно не расстанется с заготовленным «запретным плодом». Мучительно долгим было стояние того бойца, у которого ничего не было ни в каком схроне. Бедняга стоял и судорожно перебирал возможности своих сотоварищей, на предмет наличия у них чего-то запретного. «Расколовшийся» с покаянным выражением лица приносил бутылку и выставлял ее на стол Боженко.

— Вот и молодец! А теперь открой ее и вылей содержимое в раковину. Так будет лучше для твоего здоровья. И мне будет спокойнее…

Боец выливал содержимое в раковину.

— А теперь ступай! Думаю, ты сделаешь правильные выводы…

Вскоре бойцы сделали «правильные выводы». Как только Боженко кого-то вызывал к себе, немедленно выяснялся вопрос, есть ли что вылить в его раковину. Одна-две бутылки в день делали «активный воспитательный процесс» кратковременным, спорадическим и взаимно приятным.

Имущество ПКЗ конвертировалось в «запретные плоды» на взаимовыгодных условиях для трех сторон. Состояние плавотеля за один год потеряло не менее одной «звездочки». Высокопоставленная комиссия сочла невозможным его перегон к берегам камчатским.

— Начальник тыла без фитилей, что еж без иголок, — обрадовано среагировал на результаты и последствия проверок плавказармы единоначальник тыла и, с пылкой радостью, передал «по фактическому состоянию» плавказарму дивизии, в состав которой планировался приход новых кораблей.

 Полгода Боженко дожидался новых постояльцев. Информация об «активном воспитательном процессе» стала ежедневной головной болью комдива. Его прошения о снятии Боженко во все мыслимые инстанции завершались одним и тем же результатом — воспитывайте! А куда ж было его снимать? Капитан 3 ранга, на самой низшей офицерской должности на флоте. К тому же Армия и Флот, после гигантских сокращений, находились в стадии «неукоснительного сбережения кадров».

* * *

Истомившись в ожидании вызванного на «профилактику» подчиненного, Боженко в нетерпении выскакивал на какую-нибудь палубу, для излова любого матроса.

— Товарищ матрос! Ко мне!… — вскрикивал он, завидев живую матросскую душу.

— Пошел на х…! — ответствовала матросская душа и исчезала, быстрее лани, в сумерках лабиринта коридоров и палуб…

— Вот до чего развинтился народ!… сокрушался Боженко, отправлялся в каюту и терпеливо дожидался вызванного. Придет. Куда денется. Вот только изготовится для «чистосердечного раскаяния». Ниже штабной палубы, в матросские низы, Боженко уже не рисковал спускаться.

— Там-то они могут вырубить свет, набить мне морду, а уж потом послать на х…! — совершенно справедливо полагал Боженко.

Надо ли говорить о том, какая царская жизнь настала у Боженко, когда на борт плавказармы прибыла полутысячная толпа судостроителей, вооруженных всем необходимым для экстренной отделки нового корабля. Полтора месяца райской жизни, заполненной до краев всеми благами, в том числе «шилом», вином и женщинами. Судостроители срочно, на десяток дней, съехали, но началась подготовка плавказармы к кратковременному размещению «царственных» особ, что сулило неплохие перспективы.

Боженко преобразился. Временами был совершенно трезв и весьма деятелен. Носился метеором между причалом и многочисленными провизионками и кладовыми, в которые выгружалось материально-техническое обеспечение предстоящего визита высоких гостей. Начальник тыла, контролирующий подготовку плавказармы и загрузку «спецресурса», даже восхитился преображением Боженко.

— День не пьешь и то человеком становишься! А если бы ты и ночью не квасил — цены бы тебе не было!… — просипел как-то начальник тыла, прикуривая новую сигарету от бычка предыдущей, уже обжигающей ему губы.