Когда в пути не один

Выходя после традиционного обмывания новой должности второго секретаря, Богородов шутил и, энергично поводя правым плечом, с удовлетворением думал: «Хорошо все получилось — двумя ударами удалось решить три вопроса. Завтра же подниму решение бюро об освобождении Васильева, и на секретариате утвердим вторым секретарем обкома Геннадия Максимова, выпускника Академии общественных наук при ЦК КПСС. Человек хорошо знакомый, молодой, вот и пусть рулит промышленностью. А мы поможем». Но главное удовольствие для Богородова состояло в том, что за публичное обзывание себя «формальным лидером» он вытолкнул не по годам прыткого и здорового, но неосмотрительно наглого в выражениях Тараканова из насиженного и престижного кресла, снисходительно пожелав ему уже на банкете, чтобы, любуясь видами родной природы, он уверенно восседал на крутом бережку и полавливал рыбку — большую и маленькую.

Все тучи, нависшие над Богородовым, так же неожиданно, как и появились, рассеялись, и он снова, как и подобает первому секретарю обкома партии, начал ходить с гордо поднятой головой, часами выдерживать в своей приемной рвущихся к нему руководителей разных отраслей и рангов и, общаясь с подчиненными, еще сильнее подергивал плечом, словно собираясь сбросить с него очередного противника или соперника. А таким для него по-прежнему оставался председатель облисполкома Славянов, которого, безо всяких сомнений, настала пора убирать, и убирать как можно скорее.

Приободренный удачной экзекуцией Тараканова и по-свойски решенным вопросом с Васильевым, Богородов пришел к выводу, что настала очередь поквитаться и со Славяновым. Но это действо произойдет не сразу: первый шаг будет сделан на бюро, при рассмотрении вопроса об исключении Секачева из партии. Можно со стопроцентной гарантией предсказать, что Славянов проголосует против и сделает это один — больше никто его не поддержит, не осмелится.

«А вдруг он согласится с исключением Секачева из партии и без всяких рассуждений проголосует „за“? — просчитывал все варианты Богородов. — Если такое произойдет, придется снова действовать в соответствии с проверенной тактикой: выжидать. И опять неизвестно, сколько времени уйдет на это. Но так получиться не должно: характер у Славянова не тот, чтобы отступать от своего и идти в ногу с членами бюро. Он обязательно проголосует против исключения. Это-то нам и требуется. Потом проведем пленум обкома. И опять вопрос: как проголосует Славянов? Если в соответствии с уставом партии не подчинится большинству, то на нем можно ставить крест. Немедленно позвоню в ЦК „сибиряку“, который сразу поймет, в чем дело, и обязательно даст „добро“. Думаю, все так и произойдет. Надо, пожалуй, сказать заворгу, чтобы с бюро особо не торопились. Как гласит народная мудрость: поспешишь — людей насмешишь. У нас и так немало перемен в руководстве произошло. Пусть попривыкнут».

* * *

Кадровые изменения, которые произошли в обкоме партии и руководстве облсовпрофа, вызвали живое обсуждение в городе и области. Реакция коммунистов и жителей не была однозначной: споров и домыслов возникло множество.

Встретившись с Бедовым, Филиппов признался:

— Ваши предположения, Федор Александрович, оправдались на все сто, — начал он. — Однако назначение Максимова — новость и для вас?

— Не совсем так. Большого удивления его назначение у меня не вызвало, — отвечал Бедов. — Дело в том, что Максимов<Ходырев Геннадий Максимович> работал с Богородовым еще в горкоме партии. Послужной список у Геннадия Харитоновича солидный: прошел все ступени партийной работы — завод, район, город. И вот теперь, после окончания Академии общественных наук при ЦК КПСС и стажировки в аппарате ЦК, вернулся в обком партии. Максимов молод, вот пусть и раскручивает промышленность, вытягивает ее из ямы. Надеюсь, что у него получится. Сейчас ему особо важно чем-то зарекомендовать себя в новой должности. А насчет Богородова что можно сказать — опять сухим из воды вышел. Однако, мне кажется, что полностью события еще не завершились. Должно состояться бюро обкома по персональному делу Секачева. Здесь может быть немало интересного и неожиданного и для нас.

— А что именно? — удивился и насторожился одновременно Филиппов.