Когда ведьма танцует

Скрипнула дверь, и во двор вышла девушка. Ее можно было бы назвать хорошенькой, если бы не печать усталости на загрубевшей от мороза коже и не прохудившееся, залатанное пальтишко да протертые валенки, явно великоватые для ее ног.

Девушка направилась к поленнице, укрытой от снега навесом, взяла несколько поленьев и печально вздохнула, глядя на скудные запасы дров. Невидимая Фиа последовала за ней в дом.

Каким убогим показалось ей жилище! Это был чистый, но очень бедный и холодный дом. На полке стояли чистые тарелки с обколотыми краями, скатерть была старенькой и заштопанной, а в углу возле печи ворочалась под тонкими тряпками, изображавшими одеяло, какая-то больная старуха.

Девушка принялась растапливать печь. Под расстегнутым пальтишком у нее обнаружилось полинявшее платье из грубой шерсти.

– Сейчас будет теплее, мама.

– Брось, доченька, – хрипловато заявила старуха. – Запасы дров-то тают… Снег бы так таял, как они, что-то весна в этом году к нам не торопится.

– Ничего, хватит, – упрямо тряхнула головой дочь. – А не хватит, так лавку сожжем.

Только тут Фиа обратила внимание, как мало в комнате мебели.

– Ох, доченька, – запричитала мать, когда в комнате стало немного теплее. – Чаяла я увидеть, как ты замуж выйдешь, да внуков мне на радость родишь, а вот видать, не увижу.

– Что ты говоришь, мама, – немного сердито возразила дочь. – Проживем мы зиму, не беспокойся. Еще недели три, и весна придет, вот увидишь, уйдем мы отсюда.

– Ох, доча, куда я с моими ногами-то? Да и трудно старое дерево-то пересаживать, – вздохнула старушка. – Здесь я отца твоего встретила, здесь век прожила… Ты ведь уже и сговорена была, как раз бы свадебку сыграли осенью… А теперь? Из-за травы проклятущей никого не осталось. Сбежали все.

Трава? Фиа невольно вздрогнула. Вид чужой нужды, рожденной от ее волшебства, стал для нее неприятным откровением. Ей захотелось что-нибудь сделать для этой упрямой девушки, так стойко переносящей лишения. Пляшущая ведьма слегка крутанулась на месте.

Из окна попадали тряпки.

– Ох, да что же это… – девушка бросилась поднимать, но тут же застыла, широко распахнув глаза, а потом принялась их тереть и яростно щипать свою руку.

Выбежав на улицу, девушка убедилась – жалкая кучка дров превратилась в большую, ладно сложенную поленницу. Теперь-то уж точно не придется сжигать последние две лавки!

– Чудеса… – бормотала она, схватив поленья, стремясь сжечь их, пока они не исчезли туда, откуда появились.

«Вот оно каково – помогать», – подумала Фиа, и неожиданно прониклась этим чувством. Значит, Эм посвятил свою короткую жизнь помощи нуждающимся?

Глядя на посветлевшие лица матери и дочери, Пляшущая ведьма покраснела. Дело-то ведь не в дровах, а в черной траве. Шаг – и Фианель перенеслась на ближайшую поляну из тех, где она когда-то беспечно танцевала.

Разрыв ладошками снег, она увидела потрескавшуюся бесплодную землю, покрытую темно-серым пеплом. Прижав руку к земле, ведьма напряглась, сосредотачивая в пальцах потоки тепла. На земле появились очертание ее ладони – темная, жирная земля, даже с прорастающими зелеными стрелками травинок. Фиа отняла руку.

Нет, она не сможет.

Незамужняя ведьма плохо контролирует силу. Брак с избранником открывает перед ней огромные возможности, позволяя использовать чары, как говорится, на полную катушку.

«Сам виноват, – подумала обиженно Фиа. – Если бы он согласился, я бы все исправила! А теперь не буду!»

Потратив последние силы на переход в свое жилище, Фианель улеглась спать. Но наутро она поняла, что увиденное вчера не отпускает ее.

«Помогу им еще разок», – подумала она.

***

Эм с наслаждением подставил лицо весеннему ветру. Какая чудесная пора! Листья, едва проклюнувшиеся из почек, окутывали деревья зеленой дымкой. Задержавшаяся весна словно торопилась наверстать свое опоздание.

Эм шел по Четвертой долине в поисках очагов черной травы, чтобы опробовать на ней новое изобретенное им средство. Однако в мире происходило что-то непонятное. Уже в трех придорожных гостиницах никто не мог ему ответить на расспросы о черной траве – словно не знали вообще, о чем речь идет.

Все это было странно и требовало проверки. Конечно, в первую очередь Эмрой подумал о колдовстве Фианель, но тут же отбросил эту мысль – станет она стараться, как же. Наверное, уже забыла про него и нашла себе кого-нибудь подходящего…

«И с членом побольше», – хмыкнул он, вспоминая детскую попытку ведьмы оскорбить его.

Эм вздохнул, вспоминая, как хорошо им было в объятиях друг друга. Что бы она там ни говорила в пылу ссоры. Эти вздохи, ласки, прильнувшее тело, движения навстречу – не подделаешь. Для этого надо быть опытной актрисой, а Фиа ей не была. И все-таки, как же хотелось надеяться, что она все еще не замужем…

Наконец Эмрой добрался до той поляны, где он когда-то дотронулся до рокового следа, который перенес его в мир Фианели.

Вернее, это должна была быть та самая поляна. Но вместо черных стволов ее окружали зазеленевшие деревья, а в траве – самой обычной, зеленой, подмигивали желтыми глазками цветы.

Что за чертовщина?