Когда все уйдут

Июльский вечер был жгуч и безветрен. Желтое марево раскаленным дымом накрыло город. Но город пропал еще вчера. Сбежал сплошным потоком машин, переполненными электричками, на дачи, на челябинские озера, куда угодно, подальше от пекла, вырвавшись из под карантина, дурея от прикосновения к шагреневой коже свободы. Город пропал. Ленка пропала тоже. Горбунов несколько раз подряд набрал ее номер. Гудки звучали одинаково, будто гулкие шаги в нигде. Один раз ему показалось, что там, за гудками, кто-то хрипло дышит, но шорох стих, и зуммер продолжал измерять пустоту. Горбунов злился недолго. Он отключил телефон, с трудом снял мокрую от пота футболку и, раздевшись до трусов, включил телевизор. Ютуб грузился дольше чем обычно. Горбунов включил чайник и, сунув пирожки в микроволновку, отправился в душ. Обида, смытая струями воды вместе с потом, закрутилась кориолисовой силой и исчезла в сливном отверстии. Горбунов мысленно попытался проследить ее путь дальше, но мохнатое полотенце перепутало волосы и мысли. Он зевнул и вышел в комнату. Носатый чайник щелкнул, освобождая воду от интенсивного парообразования и та еще долго возмущалась шумя пузырями молекул. Одеваться не хотелось. Он налил чай, вытащил из микроволновки теплые пирожки и, постелив на решетчатое сиденье табуретки полотенце, уселся за стол перед телевизором. Ютуб давно загрузился. Пролистав несколько политических каналов, Горбунов включил наугад ролик про реликтовое холодное пятно. Ролик был скучен. Юный ютубер в очках постоянно сбивался, глотал слова и эмоционально поднимал согнутые в локтях руки у груди будто рассекал на невидимые отрезки темную материю Вселенной. Горбунов просмотрел пару литературных роликов, где Быков в очередной раз раскладывал главного героя повести N на составные части, извлекая печень, желудок и прочую литературную требуху. Горбунов не любил вивисекцию и снова набрал Ленкин номер. Женщина-робот равнодушно сообщила, что абонент, забрав с собой пустоту, находится вне зоны. Горбунов расстроился снова, но вспомнил, что не принял лекарства, прошел ко входной двери, отведя взгляд от зеркала в пол и взял пакет у входа. На кухне он не спеша извлек упаковки с пилюлями и налил в чашку воды из крана. Таблетки оказались на редкость горькими. Морщась, он закинул пустой пакет в шкаф, но зрением охотника обратил внимание на странную траекторию пакета. Он наклонился и заглянул внутрь пакета. “Ага, вот ты где” – пробормотал он вытряхивая на стол упаковку с эликсиром. Коробочка открылась не сразу. Инструкцию, напечатанную на простой, серой бумаге мелким шрифтом невозможно было прочитать. Чертыхаясь, Горбунов задрал очки на лоб, но они соскользнули и, будто отпавшая нижняя челюсть мультяшного героя, шлепнулись обратно на нос. Тогда он наклонил голову вниз и, прижав подбородок к груди, попробовал прочитать инструкцию над оправой, однако очки, повиснув на ушах, сфокусировались в центр мирового тяготения вновь перекрывая линзами доступ к исходному документу. Исключив очки как последний предмет гардероба он приступил к изучению императива.

“Бред, – ошалело сказал Горбунов, ознакомившись с инструкцией, – бред или развод! Нет, развод! Веселый такой развод за двадцать восемь рублей”, – и он ухмыляясь, еще на раз прочитал руководство. Документ утверждал, что для устойчивого роста зубов необходимо раздеться догола и, дождавшись десяти часов вечера, три раза прополоскать эликсиром рот. Раздеваться ему уже не требовалась и он, широко улыбаясь во все три зуба, направился в ванную за шваброй, однако, проходя мимо зеркала, сморщился, попробовал втянуть живот, передумал и вернулся к телевизору.

Темнело. Потянуло северным ветром. Горбунов открыл ноутбук, сосредоточился, но работать не хотелось и он отворил окно, пуская прохладу в дом. Качнулись шторы и как то совсем неожиданно маленькая стрелка настойчиво указала на десять часов, а большая тенью пересекла зенит циферблата и заскользила вниз. “Глупости какие”, – пробормотал он, но достал флакон с эликсиром, крутанул крышку и вылил в чашку содержимое. Запахло дымом. Он наклонил чашку коснувшись языком темной ароматной жидкости. “Полынь, точно полынь” – рассмеялся он и гулко, как детстве, прополоскал рот и горло. А потом позвонила Ленка и радостно сообщила, что она гуляла во дворе и оставила телефон дома, а потом у него кончилась зарядка, а потом она его зарядила, и вот наконец звонит ему. Прозвучало все не очень складно, но он был рад что она позвонила, что с ней все в порядке, они еще немного поболтали, но разговор свернулся сам собой, и он пожелал ей доброго сна. Причин для тревоги не осталось, за открытым окном шевелили теплыми листьями тополя, пахло грозой и Горбунов уснул и завтрашний день сумрачным рассветом медленно вошел в его в комнату.

Воскресенье. До полудня