Когда запоют мертвецы

Лицо преподобного Одда так быстро меняло цвет, что Магнус на мгновение испугался, что с пастором случится удар и у них будет три трупа вместо двух. Сначала тот порозовел, затем побагровел, потом кожа пошла уродливыми фиолетовыми пятнами. Отчетливо прорисовалась жилка на шее, а над верхней губой в усах заблестели капельки пота. Наконец священник справился с собой и процедил:

– Я никак не ждал от собрата-пастора такого богохульства, бросающего тень на весь приход! Мне отвратительно вас слушать! Вас оправдывают только молодость и неопытность. Надеюсь, вы будете усердно молиться, дабы искупить свой грех. А теперь, господа, прошу вас покинуть церковный двор!

Эйрика такой ответ ничуть не удивил, но явно расстроил. Он коротко вздохнул, развернулся на пятках и, сцепив руки за спиной, уверенным шагом двинулся к церковным воротам. Уже у самого выхода сокрушенно покачал головой:

– Забыл поблагодарить преподобного за брагу и баранину, хоть мясо и было жесткое, что мое седло… Не хочешь ли прогуляться к морю, друг мой?

Магнус не знал, что ответить. Беспечная веселость Эйрика его поражала, но отказываться он не стал. В голове чуть посвежело, когда они вышли к берегу и Магнус вдохнул полной грудью хорошо знакомый запах водорослей и соли. Его родной хутор располагался совсем недалеко, на восточном побережье полуострова.

Бухта оказалась аккуратной и тихой. Эйрик опустился на камень у воды и с удовольствием набил трубку табаком. Он перенял новомодную привычку курить табак, а не жевать его, у Боуги, который делал это с таким наслаждением, что устоять было невозможно. Однако табак Эйрика был резче и крепче, так что от угощения Магнус отказался и теперь просто наблюдал, как его друг набирает полный рот дыма и медленно выпускает через ноздри. Оба сидели в морской тишине, вглядываясь в линию горизонта, пока их размышления не прервал резкий девичий голос.

– А вы смельчаки, как я погляжу!

Магнус с Эйриком одновременно обернулись. Ловко перепрыгивая с камня на камень, к ним приближалась та самая девушка из церкви. На голове у нее теперь был не платок, а белая шапочка в форме изогнутого лепестка. Лицом девица чем-то напоминала вдову Сигрид, но была моложе и привлекательнее. Нос и щеки ее обсыпали веснушки, еще довольно бледные после зимы. Красивые полные руки то придерживали юбку, чтобы не наступить на подол, то вытягивались в стороны, помогая девушке поймать равновесие. Кончик носа незнакомки был слегка вздернут, как и ее верхняя губа. Это придавало девушке легкомысленный и добродушный вид, так что даже крупные зубы, выглядывающие между губами, ее не портили.

Когда незнакомка остановилась в нескольких локтях от них, Эйрик окинул ее пристальным взглядом с ног до головы и улыбнулся в ответ.

– Моя смелость уступает вашей, дитя мое.

Та хмыкнула и, не удостоив этот странный ответ комментарием, присела на камень между двумя мужчинами, расправив фартук.

– Думаете, теперь Гюнна встанет драугом и будет преследовать мою сестру? – без обиняков спросила она.

– Вашу сестру? – переспросил Магнус, выжидая, когда будет возможность представиться.

Девушка кивнула:

– Да, Сигрид – моя старшая сестра. Меня зовут Лауга[7]. Я тоже вдова, если вам интересно. Вышла замуж год назад, а мой супруг через неделю после свадьбы утонул в море. Я проплакала целый месяц, а потом Сигрид позвала меня к себе жить, чтобы я не оставалась одна. Так я и стала приживалкой! – жизнерадостно закончила Лауга.

– Отрадно видеть, что горе не сломило вас. – Эйрик достал из-за пазухи вторую трубку, меньше и изящнее, и протянул ее новой знакомой вместе с понюшкой табака. Лауга поблагодарила за угощение, ловко набила трубку своими тонкими проворными пальцами и с наслаждением раскурила.

– Горе не ломает женщин, – отозвалась она безмятежно, откинувшись назад и выпуская облачко дыма из ноздрей. – Только мужчин. Но вы так и не ответили на вопрос, преподобные. Полагаете, моей сестре что-то угрожает? У нее восемь детей, младший совсем малютка. Не хотелось бы, чтобы семья пострадала, им и так придется несладко из-за потери кормильца.

– Мы не знаем, – неохотно признался Магнус. – Это невозможно предсказать наверняка. Есть некоторые, скажем так, предпосылки.

Тонкие рыжеватые брови их новой знакомой удивленно взлетели вверх.

– Какие, например? Преподобный Магнус, надеюсь, что вы не просто так явились сюда, чтобы пугать бедных деревенщин вроде нас. Мы и без того богобоязненны пуще некуда, не надо стращать нас еще больше.

Магнус замешкался с ответом, желая одновременно обойти тему жестокой расправы над Гюнной и заверить Лаугу, что и не собирался никого запугивать. Пока один пастор размышлял, что бы сказать успокоительного, в разговор вмешался второй.

– Нас беспокоит, что на теле Гюнны, когда мы его нашли, живого места не было.

– Вот как? – Лауга выглядела удивленной, но не похоже, чтобы новость ее напугала. Она нежно обхватила губами мундштук и глотнула еще дыма. Чашечка трубки помещалась в ее руке почти целиком. – Вам кажется, что ее убили, преподобный?