Когда завидуют мертвым

Кирзовые сапоги, ватные штаны и подрезанный тулуп с пришитым к нему капюшоном не позволяли оценить фигуру девушки, но было ясно, что, скорее всего, у нее спортивное телосложение. А вот выдающийся вперед тулуп говорил либо о том, что у нее что-то за пазухой, либо о том, что у нее большая грудь. Скорее всего, второе, так как свою ношу она таскала в висящей через плечо брезентовой сумке.

— Всем здрасьте, — кивнула она и, обратившись к Людоеду, произнесла: — Вот тебя, говнюка, совсем не ожидала тут увидеть.

— И я по тебе тоже соскучился, стерва, — кивнул он, зло улыбнувшись.

Яхонтов вопросительно уставился на Илью. Тот понял застывший во взгляде Варяга вопрос и махнул рукой.

— Да все в порядке. Просто мы ненавидим друг друга. Верно, зайка?

— Точно, — кивнула девушка. — Лютой пролетарской ненавистью.

— Это Нордика. Знакомьтесь. Зайка, это мои подельники. Вот этот лось волосатый — Варяг Яхонтов. Летчик-налетчик. Настоящий викинг. Ты таких любишь. Вот эта белокурая бестия — Славик Сквернослов. Истинный ариец. Тебе тоже понравится. Вон затылки двух космонавтов в окошечке.

— Космонавтов? — Она удивленно взглянула на Людоеда.

— Да. Я тебе потом объясню. Короче, тот седой — это Юра. Алексеев — фамилия. А вот этот лысый… Во. Повернулся. Это Макаров Андрей.

— А там кто в угол забился? — Нордика взглянула на Васнецова.

— О-о! — Крест сделал испуганное лицо и заговорщицким тоном произнес: — Этот у них самый главный. Коля Васнецов. Слышала истории про оборотня? Так вот это он!

— Ты чего болтаешь? — досадливо поморщился Николай.

— Да ладно. — Девушка улыбнулась. — Я понимаю, что он дурачится.

Улыбалась она как-то неестественно. Фальшиво. Видимо, нечасто ее лик посещала улыбка.

— Как вам удалось с морлоками справиться? — поинтересовался Николай, который чувствовал какое-то потаенное восхищение этой особой.

— Да ничего сложного. Опасен не морлок, а их количество и их засады. А в открытом бою все просто. Мочить актив. Тех, кто готов жертвовать собой ради победы остальных. Они распознаются по своему тупому упрямству и самоубийственным выходкам.

— А почему Илья вас назвал Нордика? — спросил Варяг. — Как вас зовут?

— Я Наталья Родионова, — ответила она.

— Нордика значит «нордическая женщина», — добавил Крест. — Она раньше в группировке фашинов была. Потом как-то обстоятельства сложились, и ей жизнь спас Салах-Атдин. Это который «Ирбисом» командует. Я тогда с «Ирбисом» был. Ну, так и познакомились. Она немного свои взгляды пересмотрела и ушла от фашинов.

— Мы и раньше были знакомы. Просто твой склероз не дает это признать, — ухмыльнулась женщина. — Иль забыл маньяков, от которых меня спасал еще малолеткой?

— С черными сталкерами ты был, с «Ирбисом» был, — хмыкнул Яхонтов. — А с кем еще был?

— Да легче сказать, с кем не был. Вот с морлоками и пси-волками пока еще не был.

Он улыбнулся. На сей раз совершенно непринужденно. Казалось, присутствие Нордики его сильно радовало и он с трудом это скрывал. Во всяком случае, Людоед сейчас выглядел не таким воплощением цинизма и злобы.

— Наташа, ты лучше скажи, каким ветром тебя занесло сюда?

— Так я ведь тут недалеко живу теперь. Забыл?

— В Лукино, верно? И это, ты хочешь сказать, недалеко?

— За парком. Что тут. Две версты от силы, и все. Я за группой одной следила. Короче, где-то тут они склад нашли большой. Оптовый, что ли. Там консервы, барахло всякое, сигареты и прочее. Ну, думала поживиться. Короче, на большую стаю собак чуть не нарвалась. Спряталась в доме каком-то. А разведчиков тех собаки порвали. Мне долго пришлось сидеть. Темнеть начало. Решила переждать до утра. А тут вы. Думаю, лучше к вам. А то холод невмоготу совсем стал. Ну, вот и все.

— Ладно, Нордика. Мы все равно мимо Лукино едем. Аккурат к дому подвезем. Там кто сейчас обитает?

— Да никого. Несколько семей по подвалам прячутся. Я к одной престарелой паре прибилась. Помогаю им. Там сейчас спокойно. А вот в Балашихе… — Она покачала головой и, ухмыльнувшись, передразнивая Людоеда, посмотрела ему в глаза.

— Что там? — напрягся Крест.

— Листопад, — ответила девушка.

Илья резко переменился в лице. Он снова стал тем свирепым и безжалостным убийцей, к которому путешественники уже успели привыкнуть.

— Юра! — крикнул Людоед в сторону передней кабины.

— Чего?

— Когда выедешь на поле с большим дубом в центре и крестом рядом с ним, остановись.

— Ладно.

— Что за листопад? — поинтересовался Варяг, которого, естественно, раздражало, когда в его присутствии говорили о чем-то, чего он не понимал.

— Листопад — это когда осенью листья с деревьев опадают, — угрюмо пробормотал Людоед.

— Ты что, издеваешься? Какая теперь осень с листьями?

— Да нет, Варяг. Просто там…

Луноход остановился.

— Улица, фонарь, аптека, — произнес Алексеев.

— Чего? — спросил Крест.

— Я говорю, поле, дуб, крест. Приехали.

Илья посмотрел в перископ.