Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

Я стараюсь не поддаваться соблазну и твердой рукой запихиваю низменные порывы в глухие уголки мозга. Остаток моей сиротской субботы посвящен генеральной уборке в ванной, где я с особой тщательностью оттираю напольную плитку складной зубной щеткой Энди, которую он любил брать в поездки, надеясь, что это даст чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы (фиг!).

Потом я тру ею внутренний ободок унитаза. А покончив с этим, перебираю картофель в овощном контейнере.

Воскресенье, 4 августа

Я знаю, чем заняться — садом! Края участка требуют внимания, а мне нравится копаться на свежем воздухе. Это одна из многих причин, почему я надеюсь остаться в этом доме, когда мы с Энди официально расстанемся (а главная — что для Иззи это единственный дом). Хотя мне тяжело признавать его заслуги, но по отношению к детям, надо отдать ему должное, Энди всегда вел себя образцово-показательно. Он сразу дал понять, что и впредь будет заниматься домом без всяких проблем, но кто знает, как оно обернется. Мне трудно смириться с мыслью о том, что в какой-то момент мы можем продать дом и поделить деньги, а я куплю себе квартиру, которая, само собой, будет замечательной, — но тем больше причин заняться садом сейчас.

Я принимаюсь полоть, и настроение улучшается. Так гораздо лучше. Однообразная успокаивающая работа полезна для души — Джулз сказала бы именно это. По прошествии чуть больше часа на смену тусклому утру приходит яркий день. Небо пронзительно голубеет, местами плывут белые облака. Посмотрите на меня, думаю я, одинокая женщина, предоставленная самой себе целую неделю, наконец-то нашла способ довольствоваться собственной компанией. Возможно, такой я стану с годами — не дикой кошкой, наподобие Пенни, которая недавно заметила, что «заниматься этим на лодке вдвое уменьшает качку», а степенной дамой в соломенной шляпе, увлекающейся садоводством.

Надо купить соломенную шляпу, решаю я, выпрямляюсь и поднимаю руки высоко над головой, как делает Джулз, разминаясь перед сеансом йоги. А затем я думаю, к черту, а сделаю-ка я несколько приветствий солнцу. В конце концов, день солнечный, никто не видит, а несколько базовых поз она мне показала.

И я начинаю делать упражнения, стараясь не обращать внимание на звучный треск, который, кажется, идет из всех моих суставов и сочленений. Поднять руки к небу, наклон вниз, руки свисают свободно. Ступня отведена назад, затем другая; опуститься на пол в позе собаки мордой вверх. Теперь «собака» мордой вниз — зрелище, безусловно, способное встревожить случайного наблюдателя, но мне плевать. Теперь я — йог и стою кверху задницей, благословляя движение солнца по золотой орбите.

— Тебе не должно быть больно, — наставляла Джулз, но на самом деле мне очень больно, так что, возможно, я выполняю неправильно, но это лучше той боли, которую я испытывала, таращась на фотографии любовницы своего мужа. Та боль — просто ментальная мука. А эта — хорошая, бодрящая мозг. Она… — ой!

Что-то ударяет мне в спину, и я падаю на землю. Затем с трудом поднимаюсь и возмущенно смотрю по сторонам. Меня что, птица в попу клюнула? Я нагибаюсь, чтобы отряхнуть траву с коленей, и тут что-то со свистом проносится в воздухе, чудом не задевая мне щеку.

Из соседнего сада доносится пронзительное хихиканье.

— А, привет, Лудо, — скалюсь я на него.

— Привет, Вив, — злобно ухмыляется он.

— Это ты, что ли, бросил?

Памятуя про отношение его родителей к слову «нельзя», я стараюсь выражать свои мысли в позитивной, безобидной форме.

— Не-а, — с возмутительной наглостью заявляет он, хотя валяющийся рядом комок земли доказывает обратное. — А где Иззи?

— Она уехала, — отвечаю я.

— А куда?

— В Озерный край вместе с Мейв и ее родителями.

Он насупливается и трясет курчавыми светлыми волосами.

— Мне не нравится Мейв.

— Вот как? Она очень славная, Лудо. — В отличие от тебя, малолетний истязатель кошек.

— Она никогда не принимает меня в игру.

— Какая жалость.

— А Энди где? — он смотрит на меня холодным взглядом.

Вопрос похож на короткий и сильный удар. Энди съехал почти пять месяцев назад, и не сказать, чтобы прежде эти двое были особенно дружны. Как раз наоборот. «Мелкий психопат» — так обычно называл его Энди при своих.

— Он тут больше не живет, — весело говорю я.

— А почему?

Я пристально смотрю на маленького человечка, понимая, что ответ «потому что у него случился секс на стороне» не совсем уместен.

— Иногда так бывает, — говорю я, надеясь на этом закрыть тему. И любой нормальный ребенок понял бы намек, потому что в процессе воспитания усваивает такие старомодные концепции, как манеры и вежливость.

— А где он теперь живет? — гнет свое Лудо.

Спроси что полегче!

— В своей квартире.

— А где…

— А ты, наверное, ждешь не дождешься, когда у тебя появится братик или сестричка? — Задаю я встречный вопрос, желая сбить его с курса.

Цель достигнута. Лудо ковыряет землю носком кроссовки и молчит.