Когнитивный диссонанс

«Красавчики»

Сегодня в «Охотном ряду» видела чудной манекен — сидячий. Я так упорно пялилась, пытаясь понять дизайнерскую идею — кроя-то не видно толком, — что манекен смутился и завертел головой. Живой мальчик оказался, но не в моем вкусе, слишком сладенький.

Вообще я люблю красавцев, сил нет, трепещу вся. С человеком средней физической одаренности могу позволить себе всякое, но вот чтобы разбиться сердцем — только об красавца. Коллекция у меня небольшая, но подобрана со вкусом, и долгими зимними вечерами я занимаюсь классификацией экспонатов. Можно делить красавцев по росту, цвету волос, возрасту и форме черепа, но я слишком постоянна в пристрастиях, поэтому кучка двадцатилетних блондинов у меня совсем маленькая, а тридцатилетние брюнеты, напротив, свалены грудой. Все они высокие, со скулами, запавшими щеками и в кудрях. Скука, одним словом. Поэтому я предпочитаю разбирать красавцев «не по внешностям, а по внутренностям». А изнутри они бывают двух типов (верю, что их больше, но в моей крошечной выборке всего два) — самовлюбленные и презирающие свою красоту.

К первому типу относятся мальчики, не уверенные в своей подлинности. Либо у них была очень яркая мама, либо в детстве они много болели и навеки усомнились в надежности тела… или красота им досталась не легко, а в результате работы над собой — понадобились физические нагрузки или пластические операции. И они все время помнят две фотографии «было-стало» и готовы глядеться в каждую ложку, чтобы ежеминутно убеждаться: «было» нигде не вылезает. С ними просто, но не очень интересно. Во-первых, когда я смотрю в «сделанное» лицо, то какие бы толковые вещи оно не произносило своими прекрасными устами, я на третьей минуте начинаю отвлекаться, потому что прикидываю: если мне закачать силикон в подбородок, это добавит моему имиджу значительности или стервозности? И не извести ли складку между бровей, потому что сильные люди ни на чем до такой степени не сосредотачиваются, чтобы постоянно хмуриться. А во-вторых, они и от женщины ждут такой же безупречной ухоженности и уверены, что целлюлит — это не вторичный половой признак, а безобразие.

Поэтому, когда в моей жизни появляется самовлюбленный красавец, я начинаю делать дыхательную гимнастику и махать гантелями. То есть занимаюсь вещами полезными, но скучными.

И от лени я предпочитаю второй тип — настоящих первородных красавцев, презирающих свою внешность. Вот уж кто перед зеркалом не пляшет. У них, правда, куча особенностей. Папа учил быть настоящим мужиком, а у ребенка кудри до плеч и кисти, как у пианистки. При первой же возможности мальчик устраивается так, чтобы ему сломали нос и посадили шрам на морде, бреет голову и раскачивает руки — но не для красоты, а чтобы выглядеть жестко. Одевается в хаки, татуируется, иногда заходит так далеко, что отращивает пивное брюхо. Продает, короче, свое первородство за чечевичную похлебку. Обычно я присутствую рядом с ним до бритья головы (но если форма черепа хорошая, то могу продержаться и до татуировки, но вот появление брюха пережить не в состоянии). Ухожу в слезах и помню всю жизнь.

Более всего меня волнует третий, гипотетический тип, — красавцы, которых не заклинило на внешности. Но мне такие не встречались, потому что если человек выглядит как я люблю, это просто не может не наложить отпечаток на его характер. Вот такой замкнутый круг нарисовался. И в итоге сижу я, как дурочка, без десерта».