Кого не ждали

— Разве мы — не ваши враги? — растерялась юная графиня. Я тоже растерялась от такого поворота дела.

— Мне бы хотелось, чтобы вы были моими друзьями. У меня никогда не было друзей. Мне всё равно, откуда вы. С вами мне спокойно и легко.

— Прекрасно! — засияла Цветана. — У меня уже два друга! Алина, ты ведь мой друг, да?

— Конечно.

Мы засмеялись. Принц улыбнулся, потом помрачнел.

— Только будьте осторожны. От меня будет мало проку, если кто-то узнает правду о вас. Местные расправятся с вами до моего появления либо ко мне не прислушаются. Ко мне прислушиваются алхимики, но в вашем случае они не помощники. Таскать их смеси в карманах опасно, да и применять нежелательно — я не хочу отправлять кого-то за Грань. И пока не приходилось. Но и вы не должны страдать из-за моих принципов.

— Мне намного лучше, чем раньше. Мы надолго не задержимся, — уверила моя подруга принца.

— Замечательно, — искренне отозвался мальчик, понимавший, как опасно нам с ней здесь находиться. — Кстати, давайте говорить друг другу «ты». Это вежливое «вы» у меня уже поперёк горла стоит. С утра до ночи на все стороны только «вы» и рассыпаю.

Время пошло быстрее. Девочка заметно окрепла, играла в лесу с Вячеславом, когда ему удавалось выбраться. О том времени, когда нам придётся вернуться в Новодалье, дети не говорили. По-моему, они думали о приближающейся неизбежности, оставаясь в одиночестве. Не могли не думать, но предпочитали беспечно радоваться, пока было возможно.

В «клад» Станислав поверил. Нас похвалил, врагов отругал за бедность. Мол, могли бы и больше спрятать.

Беда грянула внезапно: кто-то проследил, где второй принц «гуляет» и рассказал об этом семье. Новый король явился разобраться с «селянками». Вячеслав попытался за нас вступиться, за что брат избил его. Воины, пришедшие вместе со старшим сыном Мстислава, за среднего не вступились. С презрением и ухмылками наблюдали за избиением. Силы были неравные.

— Сам потом будешь меня благодарить, — самоуверенно произнёс король, отступая от брата. — Ты — принц. Ты не должен водиться с селянками.

— Что ты с ними сделаешь? — выдохнул наш друг.

— Если забудешь о них, то всего лишь побью и вышвырну к врагам. Пусть не смеют возвращаться обратно.

Мальчик сплюнул кровь с губы, поцарапанной острым кольцом брата, и горько взглянул на меня и Цветану:

— Простите, мне придётся уйти.

— И ты перед ними ещё и извиняешься? — брат отвесил ему затрещину.

Вячеслав не шелохнулся. Нас связали и потащили. Мы оглянулись, чтобы в последний раз посмотреть на друга. Никогда не забуду взгляда с каким он провожал нас. Он страдал не меньше своих потерянных друзей.

Нас бросили в сырой подвал столичной тюрьмы. Мы сидели на старой соломе плечом к плечу. Я сдерживалась, девочка плакала.

— Почему нам нельзя дружить? — между всхлипываниями спрашивала она. — Почему наши страны враждуют? Почему мы родились в разных странах? Почему вражда длится столько лет? Разве не проще всё простить и забыть?

Я не отвечала. Не могла объяснить ей, почему ненависть так застилает глаза людям и не оставляет в их душах места ни доброте, ни дружбе, ни любви.

Мои друзья хоть и говорят о дружбе, но ненавидят людей из соседних стран, и те отвечают нам взаимной ненавистью. Любимый мой Кан свою ненависть и стремление мстить поставил выше нашей любви! Я второй раз в тюрьме, хотя не сделала ничего плохого. А чем и перед кем провинилась Цветана? И что намерены с нами сделать? Что не сделают, всё плохо. Даже избегнув худшего и вернувшись на родину, ей придётся забыть о принце, либо притвориться, что забыла, и всю жизнь помнить о нём. За что ей это? Родство с королём и титул не дали ей ничего, кроме унылого детства. А дружба с принцем привела в тюрьму. В тюрьме Среднего города было легче, там не было этой беззвучно плачущей девочки, доверившейся мне и ставшей такой родной… Видеть её слёзы, её саму в этом подвале свыше моих сил. Зря я пришла сюда, напрасно привела ребёнка. Но мне так хотелось, чтобы она выздоровела. Я должна выбраться отсюда, вызволить девочку, примирить людей и страны.

Вскочив, колочу в дверь, пробую вырвать прут металлической решётки. Бессмысленно… Не с моими силами что-то здесь расшатать и изменить. Я всего лишь довольно хрупкая девушка… с какой-то загадочной, явно не физической силой, бесполезной в этом мрачном подвале.

Снова сажусь на солому. Мысли пошли в другом направлении. Если бы короли трёх стран договорились о мире и честно выполняли договор, ненависть их народов в одночасье никуда бы не исчезла. Кан сколько лет носил ненависть в себе, и справиться с ней не сумел. И не хотел справляться. А вот злиться на весь свет и уж тем более на самых дорогих — последнее дело. Надо искать какое-то решение, чтобы зажечь в людях любовь и уважение, примирить их друг с другом.

— Как думаешь, Станислав далеко ушёл? Его вроде бы не должны были ловить, — прервала мои размышленья Цветана.

— Не знаю. Нам не стоит на него надеяться.

— И у него наши деньги. Вряд ли он устоит перед таким искушением.