Когорта

Здесь же, на чужбине, Николай был совсем один. Так стоит ли биться лбом о стену? Правда, Фрол – тоже в одиночку – сумел каким-то чудом уничтожить Скантр Тернема… Вот если бы удалось ликвидировать и этот, спрятанный в подвале Технологического! Канал будет отрезан, генерал Тургул не сможет получать марсианское оружие. Без запчастей и боеприпасов танки и вертолеты не провоюют и месяца…

…Келюс вернулся на Окраинную и обнаружил в дверях записку от Мика. Полковник Плотников извещал Николая Андреевича Лунина, чтобы тот был готов к 3 сентября…

Когда стемнело, Николай зажег керосиновую лампу и вышел во двор, устроившись за деревянным столом, на котором горкой лежали ароматно пахнущие яблоки. В саду было тихо, даже неугомонный Рябко куда-то исчез, и Келюс впервые пожалел, что придется покидать этот спокойный уголок. Он понимал, что в его Харькове ничего этого уже нет, на месте сада наверняка стоит серое конструктивистское чудовище, все вокруг залито асфальтом, да и улица, если она уцелела, стало совсем иной. Старый, спокойный мир, краешек которого удалось увидеть Лунину, уходил безвозвратно…

Николай принес из комнаты листок бумаги и при неровном свете горящего керосина принялся набрасывать план лаборатории Технологического института.

ГЛАВА 8. ЧЕРНЫЙ ФУТЛЯР

Утренний кофе был сварен и даже начал остывать. Келюс принялся наливать в синюю фаянсовую чашку контрабандный напиток, когда с улицы послышался автомобильный гудок. Автомобили редко появлялись на Окраинной, поэтому Лунин поспешил во двор, догадываясь, что и на этот раз покой тихой улицы был нарушен из-за его скромной персоны.

В калитку входил молодой незнакомый прапорщик. Рябко робко подал голос из глубины сада и тут же затих – людей в форме он опасался особо. Офицер, увидев Николая, козырнул, поинтересовавшись, не господин ли Лунин перед ним. Келюс сие подтвердил, но прапорщик нахмурился и потребовал документы. У Николая в кармане пиджака оказалась выданная ему корреспондентская карточка. Ознакомившись с нею, прапорщик слегка подобрел.

– Господин Лунин, – произнес он торжественным тоном, – ваш родственник, Николай Андреевич Лунин, приказом командующего высылается по месту жительства. Вам разрешено свидание.

– Я… Я сейчас, – заторопился Келюс.

– Не спешите, мы привезли вашего родственника сюда. До поезда есть время, так что можете побеседовать.

Прапорщик повернулся к калитке, махнул рукой, и через несколько секунд конвоир ввел во двор деда. Комиссар Лунин с любопытством огляделся и, заметив Келюса, быстро подмигнул.

– У вас есть полчаса. – Офицер взглянул на массивную серебряную луковицу «Буре». – Я подожду во дворе.

– Может быть, кофе? – предложил Келюс, решив задобрить сурового прапорщика.

– Спасибо, господин Лунин, – впервые улыбнулся тот, – я кофе вообще не пью. Лучше книжку почитаю.

Он поудобнее устроился за деревянным столом и извлек из кармана тоненький сборник рассказов про Ника Картера.

– Ну, пошли кофе пить, – предложил Келюс деду, кивая на дверь. – Соседи ушли, в доме пусто… Крыс нет.

Последние слова он попытался произнести как можно убедительней.

– Ага, – понял тот, – кофе, вообще-то, буржуйский напиток. Но делают его пролетарии Бразилии.

Келюс плотно закрыл дверь, предварительно убедившись, что во дворе, кроме любителя Ника Картера и бессловесного Рябка, никого нет.

– Ну, здорово, Николай Андреич! – Дед крепко пожал ему руку. – Ну и путаница у нас, что имя, что фамилия!

– А ты называй меня Келюс, – предложил Николай-младший, – меня так в детстве звали.

– Ага. Ну пойдем, Келюс. Где тут твой буржуйский кофий? К счастью, напиток – дар бразильского пролетариата, еще не успел остыть окончательно.

– Выпускают? – поинтересовался Келюс, усаживая деда за кухонный стол и пододвигая ему чашку.

– Точно, – кивнул тот, осторожно пробуя кофе. – Тут целая канитель вышла…

Глотнув, он снисходительно скривился, но затем отхлебнул вновь, уже с большим удовольствием.

– Вызывают меня вчера вечером к какому-то полковнику и начинают честить. Мол, такой-сякой, вошь ядрена, пошто в Красную Армию записался? И бумажку в зубы: мол, красноармейца Лунина выслать по месту жительства в город Симферополь под гласный надзор. Смекаешь?

– Они забыли, что ты комиссар полка, – усмехнулся Келюс, – и родом из-под Костромы…

– Да какая там Кострома? Из Столицы я, понятное дело. Но ведь даже не проверили! И про веревку, что мне давно обещали, напрочь забыли. Ты хоть понимаешь, в чем дело?

– Кажется, да. Я им нужен, Николай. Ты будешь в Симферополе заложником.

– Вот контра! Ну, чего делать будем, родич? А я ведь понял, кто ты, – добавил он не без гордости. – Ты дядьки Матвея сын, стало быть, брат двоюродный.

– У меня отчество – Андреевич, – вздохнул Келюс. – А делать… Слушай!

Он помолчал, собираясь с мыслями. Объяснить происходящее молодому комиссару было не так легко.

– Месяцев девять назад белые и красные начали получать новое оружие. Вместе с оружием стали прибывать добровольцы. У белых они считаются представителями Антанты, у вас, наверное, друзьями из Коминтерна. В народе их зовут марсианами…