Коко Шанель

Несмотря на размеренную и сытную жизнь в Швейцарии, ни Динклаге, ни Шанель не испытывали особой радости: изгнание, отсутствие нормального общения (оба были по сути отщепенцами, людьми, которым после войны старались не подавать руки), работы. Они срывали плохое настроение друг на друге, и те, кто их видел в то время, утверждают, что мира между ними не наблюдалось. Одному приятелю фон Динклаге дал понять, что она думала только о том, как женить его на себе. Но по большому счету они были пленниками друг друга. Габриэль часто меняла отели, переезжала то в Женеву, то в Лозанну, то даже перебиралась во Францию — изредка в Париж, летом в «Ла Паузу» на Лазурном Берегу. «Она была погружена в меланхолию и уныние», — отмечает ее внучатая племянница, которая много времени проводила с тетей в Швейцарии: Андре Паласс направился туда со своей семьей лечить легкие. Габриэль проявляла о нем традиционную заботу, снимая семье жилье в живописных местах. Но общение с родственниками и фон Динклаге не компенсировало отсутствия работы. В горе и радости именно работа приносила Габриэль облегчение. Как и у большинства, работы у нее не было, как у меньшинства, у нее были деньги. Последнее примиряло с действительностью, но счастья не приносило.

«Из пяти зданий на улице Камбон, под номерами 23, 25, 27, 29 и 31 только номер 31 не был закрыт, в нем сохранился „бутик“, как это всегда называла тетушка Коко, и ее апартаменты на третьем этаже. Все мастерские были заброшены, и между швейными машинками шныряли крысы. В одном из пыльных залов я оборудовала маленькое ателье, чтобы по просьбе Коко расписывать платки. Она занималась духами и аксессуарами, однако и не думала вновь открывать свой Дом и приступать к работе», — вспоминала Габриэль Паласс.

В конце 1946 года Габриэль решила написать автобио-графию. Именно с этого момента и началась легенда, известная большинству людей поныне. Шанель решила скинуть себе десяток лет, отречься от родственников, рассказать совсем другую историю успеха. К работе над книгой Габриэль привлекла известного писателя Поля Морана, чья репутация на тот момент была под стать ее собственной. Еще до войны Моран, получив прекрасное образование, служил в отделе культуры в посольстве Франции в Лондоне. Там он, будучи вхож в высшие слои общества, познакомился со своей первой женой — весьма богатой леди. Финансы позволяли Морану путешествовать, обедать в дорогих ресторанах, не тревожась о хлебе насущном. Он дружил с Кокто, Пикассо и другими творческими людьми Франции. Именно благодаря вращению в этих кругах он познакомился с Коко Шанель. Они оба не были сторонниками демократии и разделяли теорию о расовом превосходстве отдельных народов. Когда из Германии во Францию бежали евреи, Моран написал целый ряд статей, суть которых сводилась к одной мысли: Гитлер не должен в одиночку возрождать Европу. В 1943 году правительство Виши, с которым он сотрудничал, назначило его послом в Румынию, но на следующий год, когда начались бомбежки Бухареста, он переехал в Берн. В Швейцарии Моран прожил всё последующее десятилетие, дабы избежать наказания за сотрудничество с нацистами. Послевоенную жизнь Морана и Шанель можно описать его же словами: «Изгнание — это тяжелый сон, похожий на смерть».

Моран знал настоящую биографию Габриэль, так как был с ней знаком с давних времен. Однако он попытался написать то, что ей хотелось увидеть на бумаге — придуманную историю, лишенную драйва реальных событий и настоящих эмоций. Летом 1947 года Моран познакомил Шанель с писательницей Луизой де Вильморен, желая передать заказчицу биографии в другие руки. Он понимал, что ничего интересного из-под его пера не выйдет, а в то же время Габриэль желала для книги огромного успеха. Пусть теперь с ней повозится кто-то другой. Луизе Габриэль посулила часть прибыли от продаж, разделив с ней авторские права. У писательницы такого крепкого финансового положения, как у Морана, не было, поэтому она с радостью согласилась, по большому счету не ведая, что ей собирается надиктовывать Шанель. Сотрудничество их прервется буквально через несколько месяцев, после поездки Габриэль в Нью-Йорк. Шанель рассчитывала на то, что издатели будут с руками отрывать рукопись, желая опубликовать ее биографию, но реакция оказалась прямо противоположной. Причем издатели в принципе не были против публикации истории жизни Коко Шанель, но они хотели видеть реальную, а не выдуманную жизнь со всеми ее страданиями, взлетами и падениями. «Именно это хотят видеть читатели, — утверждали издатели, — а прилизанная, вычищенная и выглаженная биография никому не интересна». Габриэль обвинила в провале Луизу де Вильморен, обладательницу многих престижных литературных премий и даже ордена Почетного легиона. Рассказывать свою биографию без прикрас она отказалась самым категорическим образом.