«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком

У театральной кассыПереживаний масса,У театральных асовУнылые гримасы:Билетов не имеется,И не на что надеяться,Обидно, разумеется, —Танцуют моисеевцы……Как будто чуть степенно,Едва касаясь сцены,Выходит пляска-скромницаСо зрителем знакомиться…А только познакомится,Так сразу же освоится,И вот, не дав опомниться,Потянет за околицу,

А там девчата с парнямиНа круг выходят парами,Как будто в быстром танцеХотят посостязаться…Ах, звонкая гармошка,Да легкие сапожки,Да юбки, юбки, юбки,Да шутки-прибаутки,Да огненная пляска,Лихая, залихватская,С лукавыми улыбками,Да с посвистом, да с криками,Да с замираньем сердцаВ отчаянных коленцах,Да с вихревою музыкой,Да с дрожью в каждом мускуле…

Отплясывают здорово,По-своему, по-новому,Пылает юбок полымяНа все четыре стороны……И стены уж не стены,И сцена уж не сцена,А луг зеленый, бархатный,Вокруг поля и пахоты,С долинами, низинами,И небо сине-синее…

– Очень лихо, – сказал Виктор.

– Да, здорово, – подхватил Всеволод.

– Приходи к нам в «Магистраль»[1], – продолжил Виктор.

– А это что такое?

– Ты не слышал про литобъединение «Магистраль»? Да это же самое знаменитое литобъединение в Москве. Из него вышли Булат Окуджава и Владимир Войнович. Ты что-то об этом слышал? – продолжил Забелышинский.

– Нет, впервые от тебя…. А где оно находится? – спросил я, постигая свою полную неосведомленность в литературной жизни столицы.

– У трех вокзалов, в Центральном доме культуры железнодорожников. Руководит им поэт Григорий Михайлович Левин[2]. Собираемся по четвергам в семь часов вечера. Приходи, я тебя представлю…

– Спасибо, Виктор, непременно приду…

Я считал дни до четверга и ужасно волновался. К назначенному часу приехал, встретив там Виктора, познакомившего меня с Григорием Михайловичем. Тот сказал, что я сегодня могу поприсутствовать в качестве вольного слушателя, а после занятия я должен почитать свои стихи, дабы он и его «бюро» меня выслушали и решили вопрос о моем приеме в литобъединение.

По окончании занятий, когда в аудитории осталось несколько человек, Левин предложил мне почитать мои стихи. Первые два стихотворения не произвели, как мне показалось, на него никакого впечатления. И тогда я прочитал стихи «Скрипка», посвященные Белле Ахмадулиной. Это и по сей день одно из любимейших моих стихотворений:

Что в этих звуках было скрыто,Таких земных и неземных?Была зима, и пела скрипка,Не замечавшая зимы.А город спал. Кружила нудноМетель по улицам волчком,И откровенничали струны,Раскрепощенные смычком.Метель слепила, словно пена,Не видно было в двух шагах,А скрипка пела, пела, пелаИ ворожила, как шаман.

И звуки эти покорилиИ окрылили тишину,Как будто ожил ПаганиниИ к нам из прошлого шагнул.Что вытворял, о, сатана, —Весь зал казался вросшим в стулья,И рвались, еле вскрикнув, струны,И оставалась лишь одна…Но скрипка, гордая, звучала,И свет не покидал лица,И это было как начало,Которому не знать конца.

Началось обсуждение услышанного. Обычно заключение делал Левин. И его слова прозвучали для меня, как победный марш:

– Считайте, что вы приняты….

Обычно занятие литобъединения строилось следующим образом: Григорий Михайлович приглашал какого-либо поэта (у меня в памяти остались Борис Чичибабин, Александр Передреев, Владимир Цыбин и Александр Балин); тот читал свои стихи и после шло обсуждение услышанного.

Именно это обсуждение было самым главным и интересным на занятиях. Тон в обсуждениях задавали Александр Аронов и Виктор Гиленко. Как тонко, как скрупулезно, всесторонне и взвешенно они все это делали, остается только диву дивиться…