«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком

В общем, я написал заглавную песню, она называлась «Диск-жокей» и открывала весь диск этой танцевальной музыкой, которую якобы представляет в диско-клубе этот самый диск-жокей. Текст я отдал композитору Давиду Тухманову. Ему он очень понравился, и тот сочинил отличную музыку. Я дописал следующие песни для этого диска, «подтекстовывая» уже написанную мэтром музыку. Через месяц-другой материал был полостью готов и начались записи, притом все делалось в ночные смены на студии звукозаписи фирмы «Мелодия». Можно сказать, это была полуподпольная работа: я как член худсовета попросил Владимира Дмитриевича Рыжикова, заведующего отделом эстрадной музыки на фирме «Мелодия», чтоб разрешили без всякого предварительного прослушивания на худсовете выделить нам ночные смены для записи. Он разрешил, всецело полагаясь на мою ответственность, а я его заверил, что никакой пошлятины не будет, да и он знал предварительно почти весь материал, который мы будем записывать.

К началу 1980 года наша работа была закончена. Мы ее показали на худсовете, где она была принята на ура.

А Тухманов решил сделать свою версию песни диск-жокея и сказал мне, что отдал ее одному молодому парню, начинающему певцу из Самары, который так двигается, что не нужно никакого хореографа, чтобы поставить танец для исполнения этой песни. Это был никому тогда не известный Валерий Леонтьев. Адик (так мы звали Давида Тухманова) записал и снял клип этой песни и сказал мне, чтобы я обязательно посмотрел новогодний «Голубой огонек» в ночь на 1980 год.

Естественно, я смотрел, не отрываясь, эту новогоднюю передачу, но никакого Леонтьева со своей песней не увидел. Звоню на утро Тухманову, а он мне и говорит, что, представляешь, Лапин обычно предварительно не смотрел эту передачу, а тут вдруг решил. Когда Леонтьев закончил петь, Лапин попросил остановить монитор и спрашивает, что это такое «диск-жокей». Ему объясняют, что это ведущий вечеринку в диско-клубе. На что он раздраженно так заявляет, что у нас здесь не конюшня и никаких жокеев быть не должно. И песню убрали из новогодней программы.

Так товарищ Лапин стал дважды могильщиком двух моих шлягеров… О втором аналогичном случае расскажу чуть позже.

Вскоре подоспели Олимпийские игры в Москве. В ночном клубе Олимпийской деревне был киоск фирмы «Мелодия», где продавались наши отечественные пластинки. Зарубежные гости покупали там в основном пластинки с классической музыкой, а нашу отечественную эстраду не особо жаловали. И тут как-то в разгар очередной вечеринки в этом ночном клубе поставили пластинку «Кружатся диски», и на следующий день все эти диски «Красных маков», что продавались в киоске, моментально раскупили. Пришлось доставить еще одну партию пластинок, но и она вскоре была раскуплена. Кстати, пластинка была в красиво оформленном конверте, а эти конверты печатались где-то не на Апрелевском заводе, что выпускал сами диски, а на другом предприятии. Короче говоря, красивых конвертов стало не хватать, тогда пластинки выпускались просто в белом конверте, где было написано только «Красные маки» и «Кружатся диски»… Так моя идея обрела столь осязаемое воплощение…

Группу «Карнавал» я просто, что называется, за руку привел на эстраду (до этого они работали в ресторане «Измайлово»), написав на музыку Александра Барыкина и Владимира Кузьмина песни. Тогда еще они выступали вместе и только год спустя разошлись, причем Барыкин оставил за собой название «Карнавал», а Кузьмин создал новую группу – «Динамик»). Кстати, на конверте первого миньона коллектива впервые в нашей стране было введено: «Рок-группа “Карнавал”», и состоял этот миньон из трех песен, написанных мною на музыку Барыкина и Кузьмина. Притом я так набил руку на этих «подтекстовках», что иногда было трудно узнать, что было первоначально – музыка или стихи… Никита Богословский выиграл не одну бутылку коньяка на спор, когда просил угадать первоисточник песни «Пойми меня», так как все, как один, говорили, что он написал музыку на мои стихи, хотя это была «подтекстовка».

Кстати, с Богословским меня свел вот такой неприятный случай.

Все знали, что он «стучит», и на худсовете фирмы «Мелодия», в который меня пригласили вскоре после принятия в Союз писателей, все «крамольные» разговоры и анекдоты моментально прекращались, когда он входил на заседание совета. Говорят, он ногой открывал дверь в кабинет Лапина, тогдашнего всесильного главы Телерадиокомитета…

Я начал сотрудничать с Давидом Тухмановым, самым популярным композитором 70–90-х годов. И вот мы с ним написали очень красивую песню. Называлась она «Старая мельница», музыку к ней Тухманов написал на уже готовые мои стихи. Записала ее Екатерина Шаврина, песня получилась, как сказала жена композитора, абсолютным шлягером. Припев песни был исполнен с так называемым двойным наложением, когда казалось, что поет не одна певица, дуэт. В то время у нас в стране были очень популярны песни, исполняемые американским дуэтом сестер Берри.