Кол

Бонни подошла еще ближе. Она наклонилась над ним. Ее волосы упали вниз, и локоны приятно щекотали щеки Ларри. Их губы встретились. У нее были мягкие, теплые, чуть влажные губы. Когда она отняла их, Ларри почувствовал ее свежее дыхание.

Ларри вынул руки из — под одеяла. Он слегка обнял Бонни, поглаживая ее через свитер, ощущая тепло ее тела, легкий изгиб ребер.

Она высвободила губы.

— Ну как, я мертва?

— Теперь уж точно нет, — прошептал он сквозь ком в горле. — Ты потрясающа.

— Я так стремилась к тебе, Ларри.

— Я тоже стремился к тебе.

Руки Ларри скользнули под ее свитер. Его всего пронзила дрожь, когда он дотронулся до бархатистой кожи над ее бедрами.

Тут он вспомнил кое — что еще, и опять его радость перешла в страдание. Он так хотел ее, но вынул руки из — под ее свитера и опустил на матрац.

— Ведь я женат, Бонни.

— Ты ее любишь?

Ему бы хотелось сказать «Нет». Но он не смог.

— Да, — ответил он. — Мне очень жаль. Боже, мне очень жаль. Я люблю Джину, но и тебя люблю тоже.

— Все в порядке, — прошептала она, ее теплое дыхание тронуло его губы. — Ты можешь любить нас обеих.

— Не думаю, чтобы Джине это понравилось.

— Она никогда не догадается об этом. Я обещаю. Это будет нашей тайной.

Ларри почувствовал, как покрывало соскальзывает с его тела, ощутил, как прохладный утренний воздух холодит его кожу. Бонни поцеловала его сбоку в шею. Она целовала его плечи, грудь.

— Нет, — шептал он.

— Дорогой, не думай об этом. — Ее мягкие губы прижались к его пупку.

Он застонал от мучительной боли желания и невозможности его удовлетворения.

— Это будет нечестно, — сказал он.

— Любовь всегда права.

— Не знаю.

— Да, — прошептала она. — Да, моя любовь. — Бонни забралась на него верхом, подогнув колени, ее легкая хлопчатобумажная юбка накрыла их, предохраняя от утренней прохлады. Казалось, тепло их тел соединилось под ней. Каким-то образом, Ларри понял, что трусиков на ней не было. Он так хотел, чтобы она опустилась вниз, пронзила себя, позволила ему утонуть в ее скользящем, объемлющем тепле.

Но она не позволила. Еще рано.

Улыбаясь ему, она стала снимать с себя свитер. Ларри наблюдал, как он медленно поднимался, приоткрывая ее атласный живот, грудную клетку, ее груди. Это были два одинаковых холмика кремового цвета, с розовыми тугими сосками. Они немного приподнялись, когда Бонни снимала свитер через голову. Подняв вверх руки, она выскользнула из рукавов. Свой свитер она бросила на пол.

Ларри протянул руки к ее грудям. Он нежно поглаживал их. У нег было такое чувство, что никогда в жизни он не касался ничего более восхитительного.

Улыбаясь ему, Бонни провела его ладонью по гладкой ложбинке между грудками. Она водила ею вверх и вниз, поглаживая себя его пальцами.

— Даже шрама нет, — прошептала она.

Ларри вспомнил про кол.

— О, — сказал он. — Все в порядке.

— Я — совсем как новенькая, — сказала она. — И принадлежу тебе. Я твоя навеки.

Она начала постепенно спускаться вниз.

Ларри застонал.

«Нехорошо это, — подумал он. — Не надо этого делать. Даже если Джина никогда не узнает об этом…»

Но Бонни медленно опускалась все ниже и ниже. Он держал ее груди. Еще ниже. Вот — вот его засосет в темный ожидающий центр.

Зазвонил будильник.

Ларри открыл глаза.

Бонни исчезла.

Сон. Это оказалось всего лишь сном, и будильник прервал его на самом лучшем месте. В груди у него ныло, и он чувствовал, что готов заплакать.

И все же он чувствовал себя счастливым. Еще несколько секунд, и они бы слились в единое целое.

Ларри лежал на спине, накрытый лишь простыней. В области паха простыня была приподнята.

Если бы только Бонни скользнула ниже еще чуть — чуть…

Он повернулся на бок. Джина приподнялась на локте, спиной к нему. Как только будильник умолк, она плюхнулась на подушку и закрыла глаза.

Ларри потянулся к ней и положил руку ей на живот. Через тонкую ткань ее ночной рубашки он ощутил ее горячее тело. Она повернула к нему голову, чуть приоткрыла глаза и лениво улыбнувшись, прошептала:

— Доброе утро, дорогой.

Он сказал:

— М-м-м, — и рука его скользнула по ткани ночной рубашки к груди. С Бонни было по — другому. Сейчас огонь не пронзил его, как тогда. Но грудь Джины была мягкой, теплой и знакомой, и когда соски Джины напряглись под его ладонью, он ощутил свежий прилив крови. Ларри спустил с ее плеча лямочку и скользнул рукой под свободно лежащую ткань. Джина застонала под его ласками и повернулась к нему.

— Какое сегодня замечательное утро, — прошептала она.

— Да.

Ее пальцы скользнули вдоль его тела вниз.

— Надо бы закрыть дверь. Лейн может встать в любую минуту.

Ларри закрыл дверь и, возвращаясь, увидел, что Джина отбросила простыню к ногам и снимает ночную рубашку. Когда та закрыла ее лицо, в воображении Ларри промелькнул вид Бонни, снимающей с себя свитер.

Их тела казались очень похожими.

«Не надо думать о Бонни, — приказал он себе. — Это был всего лишь сон».

«Нечестно думать о ней. Это как обман, как прелюбодеяние».

Но он ничего не мог поделать, а если быть честным, то и не хотел.