Кола

– Господи, что же это? Что же? – Нюшка растерянно озиралась.

– Скорее! Нюшенька, бежим отсюда!

Андрей взял ее за руки и, помогая Нюшке подняться, чувствовал, как дрожит она вся, не меньше, чем его руки.

– Скорее отсюда! Скорее надо! – И схватил ружье, сбросил крюк, распахнул ногой дверь.

Тонкий край солнца смотрит из-за вараки. Во дворе и далее на пустынной улице утренний свежий воздух. Тихо. Куда же они стреляли?

Нюшка его догнала в калитке, прильнула, словно прося защиты. У туломского берега хлопали выстрелы.

– Скорее отсюда! – Он схватил Нюшку за руку, побежал за ворота, к Коле-реке.

От залпа нового озарилось небо. Гул протяжный прошел волной, обгоняя их наводя страх. Сзади в крепости ударялись тяжело ядра, бухали бомбы. Афанасий и Кир бегут, наверное, теперь к причалу. А ему-то как быть с Нюшей?

Нюшка остановилась, хватая ртом воздух, руки на животе.

– Нету моих сил...

– Что ты, Нюшенька, что ты? – Андрей почти на коленях заглядывал ей в лицо. Оно бледным было.

– От бегу это, – она силилась улыбнуться.

– Надо еще чуть-чуть, Нюшенька! Ну, маленько!

Нюшка кусала губы.

– Ты иди...

Свет опять как от молнии озарил, ударил громом. Ядра били опять по крепости, по домам сзади. А если сюда? И, не слушая Нюшку, кинул ружье за спину, поднял на руки ее, враз обмякшую, заторопился к Коле-реке. Там пока не достанут, только там. По ноге больно било ружье, но поправить его не мог. Афанасий и Кир, поди, в шняку уже садятся. Потом скажут: с испугу он не пришел. Вон какая пальба. А в окопах сейчас каково, господи!

На набережную ядра не долетали, и Андрей, запыхавшийся, взмокший, опустил Нюшку.

– Андрюша! Андрюша! Андрюшенька! – Она исступленно держалась за его шею, а он с трудом разнимал ее руки, озирался в пустынную улицу: душу сейчас бы одну живую.

– Ты сама теперь, Нюшенька, – говорил торопясь, целовал некрасивое в плаче ее лицо. – Иди за гору. Я никак не могу дальше. Иди же, иди! – И, пятясь, стал отходить.

Она стояла в неловкой позе, сжав щеки руками, плачущая. В глазах тоска, боль, и Андрей опнулся, готовый уже вернуться, но она протестующе повела рукой.

– Я все помню, Андрюша. Ты беги...

От Туломы слышались выстрелы. Андрей пробежал, оглянулся, снял ружье со спины. Нюшка стояла по-прежнему у забора, плачущая, однако силилась улыбнуться. И тогда уже не оглядываясь он побежал.

88

Выше кольских причалов уткнулось в песчаный берег много шняк, раньшин. В ближней к крепости шняке Кир сидит, Афанасий, Никита рядом на берегу.

– Живей, Андрюха! – Никита призывно махнул рукой, громко позвал, по-свойски, будто только они расстались. – Говорил же – придет. Прыгай, я оттолкну!

Под ногами знакомо качнулась шняка, и Никита сразу повел на воду ее, оттолкнул сильно.

– С богом!

Свободные весла только на средней банке, и Андрей сел к ним, смиряя дыхание, пристроил рядом с собой ружье. Кир разворачивал кормовым шняку. В ногах два заточенных топора, взгляд исподлобья, мимо плеча Андрея. «А дядя Максим советовал с краю садиться, не в середину». И, покосясь на топоры Кира, Андрей взялся за весла, увидел опять причалы. Никита шел из воды, громоздкий, с ружьем, оглядывался им вслед.

– Налегай! – Голос у Кира глухой и жесткий. Шняка совсем кормой к берегу повернулась.

– Ты куда правишь? – сердито встревожился Афанасий.

– Помалкивай! – небрежно ответил Кир.

– Чего там – помалкивай?! Пока туман, ближние надо снять.

– Греби, говорю! С дальних начнем. Если шняку потом заметят, дело сделано будет. А впредь помалкивай, говорю, или сразу катись на берег.

Промеж Кира и Афанасия миру, похоже, нет. И Андрей, загребая веслами, стал смотреть не на Кира и топоры – на Колу. Под стеною крепости к мысу валко бежал Никита. Но редут в запустении, там не видно людей, бруствер разрушен, лафеты торчат без пушек. И еще из шняки теперь увиделось: башня крепости скособочилась у стены, в провале выперли ее бревна. Знать, первые ядра и бомбы били туда. А коляне? Живые ли, целы остались там? Неужто Кир с Афанасием тоже пришли оттуда?

– Налегай еще! – подгоняет Кир.

Андрей налегал. Привычны в ладонях весла, шняка легкая на ходу попалась. А с Суллем, бывало, в ночи и в стужу...

От нового залпа туго ударил воздух и будто качнулись вараки, шняка. Грохотом вжало голову в плечи, в ушах встал противный нудящий звон. Под стеною упал Никита.

На куполе собора дранка взлетела птицами, чешуйчатый бок обнажился стропилами, повалились обломки. Два креста стали падать, как с распахнутыми руками. Из пушек в храм? В бога?

Афанасий бросил весла, крестился. Никита поднялся с земли как пьяный, и Андрей хотел закричать ему: «От стены-ы! Пода-але!» Но Кир вскочил на корме, замахал кулаком, и Андрей больше понял, чем слышал, его разъяренное:

– Налегай, мать вашу!

Не слышно было ружейной пальбы, крика метущихся чаек. Вода беззвучно стекала с весел. Никита побежал, исчез, наконец, за углом крепости, свернул к окопам на набережной Туломы.

– Успеть мы должны! Успеть! – Кир с озленным лицом орет, но едва доносится его голос.