Колчак-Полярный. Жизнь за Родину и науку

Используя теорию Александра Васильевича, его знания и опыт, учитывая также знания и опыт его коллег-ученых бывшей Русской империи, создавая и продвигая свои далеко идущие планы, уже ко второй половине 30-х гг. ХХ в. Спецотдел Г. И. Бокия полностью контролировал все научно-исследовательские институты Министерства геологии и Академии наук СССР, в которых «выросли» известные геологи советской страны – Ю. А. Билибин, А. П. Герасимов, И. Ф. Григорьев, А. Н. Криштафович, П. И. Преображенский, С. С. Смирнов, Я. С. Эдельштейн, Н. Н. Яковлев, С. А. Яковлев.

В системе АН СССР в 1930 г. – по инициативе академика В. А. Обручева, но с подачи Г. И. Бокия, вершащего все свои дела чужими руками! – в Ленинграде на базе Геологического музея Петра I был организован Геологический институт. Затем, в 1934-м переведен в Москву, где его возглавил выросший в стенах Спецотдела академик А. Д. Архангельский. Позже институт объединили с двумя другими: Петрографическим и Институтом геохимии, минералогии и кристаллографии. За работой своих коллег, но коллег уже из другой эпохи и другой национальности, прозванных для сокрытия истины «советскими», следил и Александр Васильевич Колчак.

Глава 23

И все же проблема возврата имперского золота сильно волновала Г. И. Бокия. Ведь его задумки грандиозны, а потому требуют гигантских денежных сумм. Держа в голове множество фактов, событий, имен, Глеб Иванович просчитывал всевозможные комбинации, которые в конечном итоге приведут его к осуществлению всех феноменальных идей. Злые волшебники, желающие покорить человечество, – живут не только в сказках и голливудском кино, прежде всего они появляются среди людей… но мир чаще всего практически ничего

не знает о них и об их реальных делах…

Во время одной из встреч Глеб Иванович попросил Колчака рассказать о людях, которые входили в охрану сопровождения «Золотого эшелона» и на кого адмирал опирался при доставке золота в надежные места.

– В этом мероприятии участвовали разные люди, из разных мест. Многих из них я узнал настолько близко, прочувствовал их, что ли, душу, сердца… что сейчас иногда кажется, мне трудно без них… Это особые люди, сибиряки, казаки, русские… Вряд ли вы уразумеете, Глеб Иванович, все до конца, прочувствуете… но мне приятно вспомнить, приятно просто говорить об этих людях, бывших в моей жизни…

Да, действительно, других собеседников не предвиделось, и Колчак, обреченный долгое время вести диалоги только с Глебом Ивановичем, находил в этом особую отраду. Живя в замкнутом мире, он становился чужд некоторых наивных людских категорий, подразделяющих мир на друзей и врагов; здесь, в полузабытьи, существовали только НИКТО, НИЧТО и НАУКА. Понятий добра и зла больше не существовало… вернее, зло захватило в плен добро, зло захватило большую часть мира и думает, как захватить остальную… Но зло представлялось пленнику безопасным, добродетельным, не лишенным ума и бесовского обаяния…

Александр Васильевич сделал неопределенный жест в воздухе: