Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945

Как ни странно, но 4-й отдел поднял вокруг этого дела большую шумиху. Это был первый раз, говорили они, когда пленному удалось обойти электрическую сигнализационную систему. Значило ли это, что эти сетки проводов на стенах были вовсе не надежны? Кажется, кому-то придется поволноваться – в частности, фирме, устанавливавшей эти системы. Позже выяснилось, что ее директором был офицер в Дрездене, являвшийся, следовательно, лицом заинтересованным. Мы отбили эту атаку, и в свое время нас оставили в покое.

Глава 15

Кризис

День «D». День, наступления которого мы все ждали на протяжении многих месяцев.

Первые наши реакции были следующими: что случилось с атлантической стеной? Где наши подводные лодки? Что сталось с нашими люфтваффе? Что делало V-1[72] – это чудесное оружие, только что примененное против Лондона?

Прежде чем мы успели подыскать собственные объяснения или сформулировать собственные оценки, русские перешли в наступление на востоке. Случилось это как раз на годовщину нашей на них атаки тремя годами ранее, 21 июня. К тому моменту наш фронт снова располагался на старой польской границе.

На юге был оставлен Рим.

Оптимисты среди заключенных, вспомнив о Первой мировой войне, утверждали, что Вторая закончится осенью. Но до 11 ноября был март 1918 года.

Реалисты заявляли, что ноябрь 1918 года явился результатом признания политического поражения нашим правительством, тогда как на этот раз приемлема лишь военная капитуляция. Война будет продолжаться до тех пор, пока русские не встретят союзников рядом или в самом Берлине.

При всех наших сомнениях в то время, наш курс строго определялся другой стороной. Безоговорочная сдача – вот чего они требовали. А потому у нас не оставалось иного выбора, как идти до самого конца. Если бы союзники предложили альтернативу – если бы они вели переговоры с оппозицией в 1943-м или 1944 году… тогда многие бы из нас не побоялись позора, мук и смерти. Но пробные шары, выпущенные нашей оппозицией в 1943 году, были категорично отвергнуты английским правительством. Все решит только сила.

Пленные, разумеется, были крайне довольны поворотом событий на большом колесе фортуны. Сами же они по-прежнему испытывали удачу на маленьком колесе рулетки в Кольдице. Снова и снова по кругу бежал шарик – с широко раскрытыми глазами мы ждали, в каком из множества отсеков он остановится. 16 июня шарик бросили снова – но на этот раз он остановился на зеро для пленных.

В тот день после обеда караульный, дежуривший под аркой, услышал шум под ногами. В этом месте находилась крышка люка. Чуть поодаль ближе к гауптвахте располагалась вторая, а сразу за воротами внутреннего двора – третья. Все находились на отрезке примерно в пятьдесят ярдов булыжной мостовой. Караульный крикнул. Прибыл полицейский отряд и затем – офицер службы охраны. «Поднять все три крышки канализации!» – раздался приказ. Всего в трубе мы обнаружили шестерых беглецов. Четверо из них находились на полпути от ворот, двое других – под крышкой канализации под аркой. Труба составляла примерно два фута шесть дюймов в диаметре и проходила под воротами. В месте, где она выходила со двора пленных, стояла решетка во всю ее ширину, но ее пропилили.

В конце арки, где канализация сужалась до трубы примерно восемнадцати дюймов шириной, мы обнаружили еще двух офицеров. Стоя по колено в жуткой черной жиже, они копали туннель с помощью железных прутов, обернутых в мешковину, откалывая камни вокруг более узкой трубы. Именно этот шум и услышал часовой.

В этот момент мимо проходил наш казначей. Он был очень враждебно настроен ко всем заключенным и, как я уже говорил, потерял на фронте двоих сыновей. Не сдержавшись, он плюнул в стоявших в канализации двух офицеров и обозвал их вонючими свиньями.

Старшим британским офицером был подан официальный протест, и в итоге нашему человеку пришлось публично заявить, что его замечание и поведение не были адресованы лично двум рывшим туннель пленным, а являлись лишь генерализацией.

Весной 1944 года семьдесят шесть британских офицеров бежали из лагеря военно-воздушных сил в Сагане. В июне британский доктор, капитан Хендерсон, прибыл из этого лагеря в Кольдиц.

Вскоре после этого старший британский офицер спросил нашего коменданта, правда ли, что пятьдесят беглецов из Сагана были застрелены по поимке. Поменял ли вермахт свое отношение к бегству? Каралось ли подобное иначе, чем дисциплинарным наказанием в виде ареста? Кроме того, спросил старший британский офицер, мог ли он послать в Саган список имен – так пленные в Кольдице могли узнать, были ли среди убитых их друзья.

Мы ответили, что знали об этом массовом бегстве и знали о нескольких убитых из тех, кто был пойман позже. Мы не знали, сколько человек всего было застрелено «при попытке к бегству». Насколько нам было известно, ОКБ не давало никаких новых распоряжений об обращении с беглецами по поимке. Мы знали, что около тридцати человек из саганской группы были возвращены обратно и, насколько нам было известно, пока оставались живы.