Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940-1945

Я приказал провести Sonderappell, чтобы выяснить, не пропал ли кто. Пока пленные строились, я расхаживал по подъездному дворику и думал. Внезапно кто-то забарабанил по внутренней стороне двери бомбоубежища, ведущего в подвал под блоком старших офицеров, и изнутри раздался чей-то голос: «Мы здесь — выпустите нас, не нужно Sonderappell». Я открыл дверь: в убежище сидели капитан авиации Паркер из Квинсленда, Австралия, и еще один офицер, оба в немецких армейских брюках.

«Что вы здесь делаете? — спросил я. — У вас нет шансов — это бомбоубежище».

«Я знаю, — ответил Паркер. — Мы думали, там будет второй выход. Два пути — правило в Германии, один и бомбоубежище, один из него. А это место какое-то неправильное. Здесь только одна дверь. Говорю вам. Это против правил».

Я рассмеялся и обыскал их, но ничего не нашел. В убежище я отыскал отвертку и небольшую кучку золы, скорее всего, бумажные деньги и пропуска, которые они сожгли, обнаружив, что отсюда не было иного выхода, кроме как через дверь, в которую они вошли. Должно быть, воспользовавшись тем, что часовой на воротах на секунду отвлекся, и положившись на удачу относительно того, куда смотрели караульные из окна гауптвахты, они спустились из окна по веревке, открыли дверь и попали в подвал. Легкий угол в здании блока старших офицеров скрыл их от наблюдения с гауптвахты, зато с арки они были как на ладони. Должно быть, стоявшего там часового кто-то отвлек.

Назад в лагерь я отпустил только Паркера; личность его компаньона вызывала у меня определенные подозрения. Он сказал, что был лейтенантом Бартлеттом. Я в этом сомневался и, послав за его удостоверением личности, расспросил его обо всех указанных на нем личных подробностях. Хотя он и назвал их все правильно, его лицо не очень соответствовало изображению на фотографии. Я поместил его в одну из камер арки.

Подозрения меня не покидали, и я послал полицейский отряд найти настоящего лейтенанта Бартлетта. Они вернулись с офицером, которого, по их утверждению, знали как Бартлетта. Но он заявил, что его звали Кэмп. Этот второй офицер Кэмп намного больше походил на Бартлетта на фотографии, чем мнимый Бартлетт, стоявший сейчас передо мной.

Переведя взгляд с одного на другого, а потом опять на фотографию, я снова отправил полицейский отряд в лагерь — на этот раз с приказом разыскать офицера, которого они знали как Кэмпа. Они вернулись с Кэмпом, и я тут же спросил его: «Кто вы?» — «Кэмп», — ответил тот.

В этот момент первый Кэмп (которого привели как Бартлетта) обратился ко второму Кэмпу: «Разве тебя не предупредили?»

Я уже было начал путаться во всех этих личностях и офицерах, но тут мне все стало ясно. Третий человек был настоящим Кэмпом, а второй — настоящим Бартлеттом. Вопрос заключался в том, кем являлся первый заключенный, тот, которого я поймал вместе с Паркером. Бартлетт содержался под арестом недавно. Унтер-офицер, отвечающий за камеры, поклялся, что человек, утверждающий, будто его зовут Бартлетт, не был Бартлеттом, который сидел в камере. Я приказал ему просмотреть список имен в книге арестов и постараться припомнить лицо каждого из заключенных. Дойдя до лейтенанта Майкла Харви, отбывавшего свой срок двенадцать месяцев назад, он остановился. «Человек перед вами, — сказал он, — не Бартлетт, а Харви».

Все документы и сведения о лейтенанте Майкле Харви, RN, и капитане авиации Джеке Бесте, RAF, отправились в ОКВ в Берлин в апреле 1943 года, в их картотеку «успешно бежавших». В прошлом году в мае британцы проинформировали нас, что эти двое бежали в Швейцарию. Мы решили, что они, переодевшись в немцев, выбрались из замка через ворота в парк. Тогда наш унтер-офицер Beau Max поймал двух других офицеров, пытавшихся проделать тот же трюк.

У меня осталась лишняя копия их фотографий. Я достал фотографию Майкла Харви и, идя назад к арке, вдруг подумал: а не могло ли быть так, что на протяжении последних двенадцати месяцев Харви прятался где-то на территории лагеря? Подобная мысль привела меня в замешательство. Чем быстрее я решу этот вопрос, тем лучше.

«Доброе утро, мистер Харви», — сказал я. «Меня зовут Бартлетт», — ответил он. «Послушайте, — сказал я. — Через три дня бумаги лейтенанта Майкла Харви вернутся из ОКВ. Если ваши отпечатки пальцев совпадут с отпечатками на документах Харви, в вашей личности не останется сомнений».

И он сдался, признавшись, что был лейтенантом Майклом Харви — офицером, предположительно бежавшим из Кольдица почти двенадцатью месяцами ранее!

Идем дальше. Где же тогда находился Бест, тоже «бежавший» в то время? Показав фотографию Беста, я снова послал полицейский отряд во двор. «Приведите мне этого офицера, — сказал я. — Отправляйтесь в лагерь часов в пять, когда все тихо и они все пьют чай. Тогда вы его найдете». Двое из них вошли на двор, и вот он, легок на помине — стоит, прислонившись к стене. «Пойдемте с нами, лейтенант Бест, — объявили они. — Игра окончена».