Колдовской источник

– Хотите ознакомиться, господин Маурер? Вы ведь разбираетесь в искусстве?

Свен нерешительно улыбнулся:

– Вы взваливаете на меня непосильную работу, господин бургомистр. Я не знаю…

– … останетесь ли вы в Берленштайне?

– До следующей осени, разумеется, останусь, пока все не закончится.

Бургомистр молчал.

Густав Хеберляйн был прозаическим человеком. Он даже не мог себе представить, как тоскливо бывает Свену одному в этой холодной башне. Когда дочка хозяина лесопилки уходит после сеанса, он долго стоит у окна, любуясь снежно-белым пейзажем и думая о Бриджит: с новым кондитером они делают потрясающие свадебные и праздничные торты. В булочной теперь работают две продавщицы в белых кружевных чепцах, но, как говорят, им очень далеко до Бриджит!

Свен не ходил в булочную, а покупал хлеб в супермаркете, чтобы не встречаться с Бриджит. Как и многие в городе, она была убеждена, что его и Еву связывают любовные узы.

– На роль главной героини пьесы о Девичьем источнике хорошо бы пригласить Еву Штоль, – начал новый бургомистр. – Вы можете воспользоваться вашей дружбой и уговорить ее.

– Слишком дорого, – ответил Свен и кивнул официанту, прося счет.

Он молча встал и вышел на улицу. Так больше не может продолжаться. Он пересек рыночную площадь, завернул в узкий переулок и остановился перед старым зданием с красноватым фасадом и золотым кренделем. Ноги сами привели его сюда!

– Хотите прильнуть к источнику, господин Маурер? – услышал он голос позади себя.

Свен обернулся. Это был Пауль. Он держал под руку симпатичную даму: ее шея была обвязана пестрым шарфом, и она вела на поводке двух собачек.

Свен был необычайно рад поговорить хотя бы с Паулем. Но как бы перевести разговор на Бриджит?

– У меня есть к вам просьба, господин Маурер, – начал Пауль нерешительно.

Он сообщил, что они с вдовой Шнайдер решили пожениться весной, он переехал в ее дом в Дорнбахе и теперь редко видится с Бриджит.

– Поэтому мне бы хотелось иметь ее портрет.

– Я… я начну немедленно, – торопливо пообещал Свен, боясь, как бы он не передумал. – Сейчас световой день длится только несколько часов… поэтому…

Пауль с довольной улыбкой открыл дверь булочной, пропустил вперед вдову и жестом пригласил Свена войти. Внутри пахло ванилью, миндалем и ореховыми плюшками.

– Бриджит! – позвал Пауль племянницу, подмигнув Свену. – Спустись вниз. У нас запоздалый покупатель. Хотите хлеба?

На лестнице послышались шаги и голос Бриджит:

– Я обещала хлеб Диди и его козам!

Она вошла в торговый зал и застыла, переводя недоуменный взгляд с дяди Пауля на Свена. Ее лицо залилось краской.

– Свен не получит ни крошки! – решительно заявила она.

Свен знал, сейчас нужно держаться молодцом. Предложение Пауля – прекрасный повод пригласить ее в башню. А там будь что будет!

Дядя Пауль рассказал о своем плане по поводу написания портрета:

– Ты прекрасно знаешь, какой занятой человек господин Маурер. Если он еще сегодня сделает несколько эскизов, то потом дневной свет не понадобится.

– Я могу приготовить суп из пакетиков с хлебом из супермаркета, – предложил Свен.

Бриджит представила себе, как одиноко Свену есть в своей холодной башне эту убогую еду, и это смягчило ее сердце. Она взяла предназначенный козам каравай, положила его в бумажный пакет и, протянув Свену, пробормотала, что ей надо надеть теплую куртку и шерстяную шапку.

Идя через рыночную площадь к башне, они не сказали друг другу ни слова. И это молчание говорило красноречивее слов.

– Ева, – начал Свен, когда они уже подошли к башне, – живет своей жизнью, Бриджит. Она только использовала меня, только для этого она приехала в Берленштайн.

– Значит, она не любила тебя? Значит, верно, что сказал дядя Пауль: источник не делает разницы между Добром и Злом.

– Главное, что он совершил чудо – избавил меня от Евы! И показал мне, где мое место. Я нужен здесь, в Берленштайне. Он может стать мне родным, но только если ты будешь со мной.

Как засияли в темноте ее глаза! Каждый ее вздох говорил о том, как он все еще нужен ей. И когда он вел ее за руку по лестнице, его трепетное прикосновение выдавало, как он благодарен ей за это.

В то время как он нарезал хлеб и разливал суп, она долго рассматривала начатый им портрет дочери хозяина лесопилки.

– Прежде чем мы сядем за стол, сделай с меня наброски, Свен, – ее слова прозвучали как приказ.

Художник взял карандаш и бумагу и принялся рисовать. Как легко все пошло! Карандаш словно летал по белому бумажному полотну! И вот уже появилось ангельское лицо с миндалевидными глазами и губами, вот-вот готовыми раскрыться в улыбке.

Внезапно он остановился и посмотрел на нее влюбленными глазами.

– Готово? – тут же спросила она. – Ужасно хочу съесть твой дурацкий суп.

Свен не заставил ее повторять дважды. Они сидели напротив друг друга, с аппетитом уплетая суп, и Бриджит рассказывала ему с восторгом о своей работе с новым кондитером. Потом она сказала, что заберет остатки хлеба, чтобы завтра отвезти его дедушкиным козам.

Свен не удерживал ее.

Он заснул в полночь с надеждой, что его мечта обрести новый дом сбудется, и этот дом будет здесь.