Колдовской круг

Балтазаре стоял перед высокой, не менее десяти футов[29], стеной, отгораживающей палаццо Бенвенутти от улицы. Нечего было и думать попасть внутрь через дверь в стене, которую стерег вооруженный привратник, но Балтазаре был известен другой путь. Однажды ночью, когда Ладзоро был в отъезде по торговым делам, он проник в спальню его жены. Вспомнилось, как Оретта вначале испугалась при его внезапном появлении, а затем жарко обняла, шепча на ухо:

— Ты безумец! Но безумна и я, принимая тебя здесь!

Опасность обострила чувства, и бессонная ночь страстной любви вознесла их на вершину блаженства. Под утро, прощаясь с Балтазаре, Оретта с чувством произнесла:

— Такого, как этой ночью, я никогда не испытывала. Ладзоро вернется через три дня, я жду тебя и на следующую ночь.

На что Балтазаре насмешливо улыбнулся и покачал головой:

— Я приду, когда посчитаю нужным. И муж твой мне не помеха.

— Но я люблю тебя, и ты мой, только мой! — воскликнула обиженная женщина.

В ней боролись противоречивые чувства: гордость и желание удержать возле себя искусного любовника. Она заглянула Балтазаре в глаза и не увидела там себя.

— Обещай мне! — жалобно попросила она, сдавшись. — Служанка Паола предана мне, через нее можешь передать мне записку. Каждое утро она ходит на рынок за продуктами.

— Я дам тебе знать, где и когда захочу тебя увидеть, — сказал на это любовник, покидая спальню через окно.

Их любовная связь продолжалась месяц, а потом он охладел к Оретте.

Балтазаре сунул руку под плющ и, как ожидал, нащупал искусно скрытую веревку, оставшуюся там со времени их тайных встреч и облегчающую доступ в опочивальню неверной жены. Перебраться через стену было значительно проще, чем карабкаться при морской качке по вантам, поднимая или опуская паруса. Осторожно пройдя через глухой каменный дворик, он воспользовался черным ходом, чтобы подняться незамеченным на второй этаж. Двигаясь по-кошачьи бесшумно, он подошел к двери спальни и через мгновение оказался внутри.

На широкой кровати под балдахином не видно тел, оттуда доносится лишь мерное дыхание спящих: одно легкое, едва слышное, другое хриплое и тяжелое, какое бывает после обильного ужина.

— Монна Оретта, ты хотела меня увидеть, вот я пришел! — громко и насмешливо произнес Балтазаре, приблизившись к ним.

— Ай! — испуганно вскрикнула женщина.

— Ты кто?! Что здесь д-делаешь?! — воскликнул проснувшийся толстяк, чуть заикаясь.

— Призрак того, за смерть которого ты заплатил золотом. Пришел поблагодарить тебя, Ладзоро!

— Я никому ничего не платил, сеньор! — дрожащим голосом произнес толстяк, поняв, кто перед ним. — Уверяю вас, сеньор! Могу поклясться чем пожелаете!

Балтазаре схватил толстяка за ворот ночной рубахи и одним движением сбросил с ложа, словно тот ничего не весил.

— Пощадите, сеньор Косса! — взмолился толстяк и указал рукой на Оретту: — Это она меня заставила. Сказала, что вы домогались ее!

— Это правда, Монна Оретта? — Балтазаре повернулся к испуганной женщине, молча сидевшей на кровати, по шею завернувшись в одеяло, словно оно могло защитить ее от грозной силы.

Вдруг толстяк довольно резво для своей комплекции вскочил и проворно бросился к двери, крича вовсю:

— Помогите! Убивают! — Тут он захрипел и, обливаясь кровью, рухнул на пол: стилет легко пронзил шею, и его кончик на мгновение показался снаружи.

Криво усмехаясь, Балтазаре с окровавленным стилетом подступил к застывшей в оцепенении женщине, но когда протянул к ней руку, она дико закричала и стала звать на помощь. Балтазаре сбросил ее с кровати, сорвал ночную рубашку и, прижав ногами ее руки к полу, не обращая внимания на плач и мольбы, нарисовал стилетом на обнаженном животе кровавую звезду. В коридоре раздался топот слуг, спешивших на помощь хозяевам. В запертую изнутри дверь стали ломиться. Балтазаре, оставив стонущую от боли женщину, вскочил на подоконник, ударом ноги разбил цветной витраж и спрыгнул на землю. Тем же путем, что и попал сюда, он выбрался на улицу.