Колдун: Хромой странник. Змеиная гора. Руны грома

Логика безмозглой саранчи, пожирающей все на своем пути. Без добычи они слабеют, чахнут, превращаются в голодранцев, что с их кочевой жизнью совершенно естественно. Орда, пришедшая войной в наши земли, принесла не только голод и разорение, горе и смуту, с ними, как спутники, прибыли еще и болезни, выкашивающие целые народы. Их языческие обычаи наслаиваются на верования находящихся в разорении и угнетении, так еще и не принявших христианство селян из многих родов и племен. Да, жившие на этой земле мурома и мещера, мордва и черемисы никогда не любили селиться большими городами. Им чужд такой способ сосуществования. Родовая община — вот предел сгущенности народа, который для них был максимально приемлем. Все рано или поздно меняется, все стремится к объединению. А как же иначе? В замкнутом обществе нет стимула для роста. Нет естественной конкуренции внутри вида. Пришедшие с востока завоеватели весьма наглядно продемонстрировали нам на собственном примере, что собранные в единый кулак многие народы, хоть и подневольные, но движимые единственной жаждой наживы, способны завоевать не только отдельные княжества, но и добрую часть всего континента, хоть большинство из них и не представляют себе, что это такое.

Вот и мое приглашение послов в свою крепость они расценили не иначе, как слабость. Без всяких сомнений они понимали, что я еще способен вести боевые действия. Могу обороняться и уверенно держать позицию, портя жизнь и им и себе. Но зачем? Ради чего все эти лишения и трудности, когда можно пойти на попятную и решить дело иным способом. Силу моего оружия монголы оценили и потому не сбрасывали со счетов. Им, с их мобильной и многоопытной конной армией, подобная мощь и не снилась. Поэтому я более выгоден как союзник, чем как враг. Ведь случись что, и все мои колдовские секреты канут в Лету вместе со мной. А это упущенная возможность. Да стоит только дать волю даже самой убогой фантазии и представить хоть на мгновение, во что в конечном счете превращается армия, несущая в своем арсенале хоть частицу такого вооружения, которое я применил во время обороны крепости. Для такой силищи не будет пределов, не будет невозможного. Неприступные крепости сдадутся и вынесут сундуки с золотом, лишь бы только не испытать на себе невиданного, злобного колдовства. Ах, какая заманчивая перспектива!

Вот поэтому дозорные с башен сейчас передавали по цепочке весть о том, что по дороге от переправы идут к нам не меньше полусотни конных воинов. Не прислали бы ордынцы послов, я бы, наверное, даже не знал, как расценивать такую ситуацию. А тут все шло как по написанному мной сценарию. Золото! Вот их божество. К сожалению, с этого нельзя было начинать. Нужно было сначала продемонстрировать силу и только потом заводить речь о мирных переговорах, чтобы в сознании завоевателя четко укоренилось понятие о том, с кем они имеют дело. А когда все фигуры расставлены и заняли свои позиции на шахматной доске, надо набраться терпения и шаг за шагом навязывать свою игру. Исход этой партии неведом никому.

— Открыть ворота! Дозорным смотреть по флангам! Все свободные от дозоров — на стены! — Все. Занавес поднимается и начинается спектакль…

В середине двора стояла огромная деревянная клетка, окованная железными лентами.

В некоторых местах клетка была подвязана веревкой, часть дубовых перемычек либо разбита, либо выбита. В ней метались, гремя доспехами, не меньше трех десятков волков. Матерые самцы, давно приученные к боевой амуниции, они с грохотом сшибались друг с другом, лениво рыча и скалясь. Я еще задолго до прибытия послов велел бросить в клетку с десяток изодранных, искромсанных кожаных доспехов, обрывки сапог, волосы. За прошедшие два месяца осады сыскать пару обглоданных скелетов возле стен крепости и вовсе не составляло труда. Человеческие черепа и кости были хаотично разбросаны по высланному соломой полу. Стража, как раз готовилась кормить ненасытных серых бестий, и запах крови и свежего мяса сводил их с ума. Волки метались по клетке, громыхая железными латами, набрасываясь друг на друга, в вечном противоборстве отстаивая право первенства в отсутствии вожака-оборотня, бессменного вот уже несколько лет в этой свирепой стае.

Послов было всего трое. И не тех затхлых старикашек, что прибыли когда-то с дежурными предложениями, а куда более знатных. Это было заметно по многим признакам. И по тому, как они держали себя, как оглядывались по сторонам, как были одеты и насколько привычны были в обращении с дорогим оружием, инкрустированным золотом и серебром, и великолепными шелками, которым позавидовали бы даже местные князья и их жены. Нет, это были не подставные, а действительно знатного рода люди, оказавшие на этот раз мне уважение личным присутствием.