Колдун со Змеева моря

В небе сияли россыпи самоцветов, бесшумными искрами проносились падучие звезды. Какой холод! Весь мир стал твердым и колючим… Вот-вот выйдет из лесу Морозко, чтобы забрать подарки. А не будет подарков, пойдет по домам, начнет подстерегать дровосеков в лесу, морозить в полях санные поезда. Выбегут из чащи волки, начнут резать скот. Вылезут из берлог страшные шатуны. Вода промерзнет до дна, негде будет ловить рыбу… Вставай, Славуша, иди и делай, что задумала!

Славуша и не заметила, что на дороге показался всадник. Заметил ее, хлестнул коня, тот заржал. Только тогда она увидела их и почему-то сразу догадалась, кто это. Вскочила, охнув от боли, замахала руками.

– А, вот ты где! – соскакивая с коня, воскликнул молодец. – Я было вокруг поехал, а потом гляжу, лыжня в лес свернула. Ну, думаю, теперь мне ее не найти…

Он шагнул к девушке, взял ее двумя руками за плечи:

– Ну-ка дай поглядеть на тебя! Ах, красавица! Только щечки побледнели…

– Пусти, Велько! – резко отстранилась Славуша. – Лучше помоги до дома добраться, раз уж догнал.

– Затем и догнал, чтобы довезти, – парень, нимало не смутившись, обхватил Славушу за талию и посадил на коня.

– А лыжи-то забыли!

– Брось, кому они нужны! Тебе сейчас до тепла поскорее добраться. Мигом домчим, – сказал ей в ухо, взлетая в седло и прижимая ее к себе одной рукой. – Хотя я бы, право слово, и не торопился…

Славуша, хоть и рада была внезапной помощи, замерзнув и извалявшись в снегу, а тут съежилась и подумала, не лучше ли было бы уж как-нибудь доплестись пешком… На капище Велько говорил с ней совсем иначе! Славуша повернулась в седле, скосила глаза, и ей стало совсем не по себе. Похож-то похож, но глаза другие: холодные и хищные, как у рыси. У капища Велько смотрел на нее приветливо, хоть и несколько отстраненно. Здесь же – пронзительно, словно на добычу.

«Почему он так на меня смотрит? – и снова подумалось – Да Велько ли это?!»

Под Корочун ведь не только звери из лесу выходят, но и оборотни…

– Я, пожалуй, сама пойду, – пробормотала она, пытаясь сползти с седла.

Но спаситель стиснул ее, будто клещами.

– Куда собралась? Со мной поедешь. Ну а теперь рассказывай, – он пустил коня рысью. – Зачем тебя понесло на капище?

– Это мое дело… – начала было Славуша, но спаситель оборвал ее:

– Теперь мое. Давай, молчать нам, что ли! Ехать еще долго…

* * *

В глубокой ночи Новый город казался таким же застывшим, как река, рассекавшая его надвое. Только печные дымы, что столбами тянулись над заснеженными крышами, указывали, что город спит и тихо дышит во сне. Новая большая крепость о пяти башнях на Словенском холме; темный мерянский берег…

В богатой усадьбе на Холме, в каких селились самые именитые горожане, свет сочился сквозь плотно закрытые ставни. В горнице было жарко натоплено, светло и уютно.

– А, Нежата! Вернулся наконец, – поприветствовал брата Велько, когда тот с мороза, в облаке холодного пара, вошел дом. – Иди к столу, нам тут кое-чего оставили, еще не остыло… Ну что, догнал девицу?

– Догнал, – с ухмылкой отвечал Нежата.

– Отвез?

– Да, до самого дома.

– До ее дома? – на всякий случай уточнил Велько.

– До самого крыльца, – Нежата блеснул глазами. – Ты был прав, братец, не узнать прежнюю Славушу! А дерзкая какая – еще спорить со мной пыталась…

Велько поднял голову и внимательно глянул на брата.

– Ты не представляешь, зачем она ходила на капище, – начал Нежата.

– Она тебе рассказала?

– Нет уж, теперь ты погоди, раз сам ее не спросил, – засмеялся Нежата. – Сперва ты скажи, что тебе сказал волхв про гусли.

– А что тебе про чешую?

Близнецы некоторое время испытующе смотрели в глаза друг другу, пока не рассмеялись.

– Ты прав, – наконец сказал Велько. – Это важнее, чем дочка Богши…

Он встал, подошел к стене и вытащил из разукрашенного тула гусли. Вторых таких гуслей не было в Новгороде. И сказать по правде, не всякий пожелал бы – или посмел – взять их в руки. Струны были натянуты на острые загнутые зубы неведомого зверя. Велько не удержался, пробежал по струнам пальцам.

– Помнишь, брат, как мы охотились на ту тварь? – негромко произнес он. – Великий Хауги звали его карелы. Мы думали, это… Надеялись даже… а, что там вспоминать. А оказалось – всего лишь огромная щука.

– Всего лишь! – хохотнул Нежата. – Непросто было ее убить! Помнишь, как она тебе чуть ногу не откусила?

– И все же мы ее убили! Я взял на память ее челюсть…

– А я – вот это.

Нежата сунул руку за пазуху и вытащил большую плоскую чешуйки на ремешке.

– Не носил бы ты ее у сердца, – не удержался его брат.

– Да ты сам с зубастыми гуслями не расстаешься.

– Полгода я тебя уговаривал показать ее волхвам…

– А сам-то гусли показал?

– Показал, – со вздохом ответил Велько.

– И что?

– Сказали – лучше от них избавиться, – мрачно ответил Велько. – Они сделаны из плоти искаженного злыми чарами зверя. Как бы несчастье на накликали.

Нежата хмыкнул.

– Мне тоже самое сказали, слово в слово, про чешую. И что делать будем?

Велько промолчал.

– Ага, не хочется от гуслей избавляться, – поддел его брат.