Колдун со Змеева моря

Глава 4. Неспящая

К северу от залива Лахтака, в безлюдных, поросших березовым стлаником сопках, есть одно место, куда люди ходят нечасто. На продуваемом ветрами скалистом плоскогорье в отдалении от звериных троп и мест, стоят наглухо закрытые санки-керёжи, расставленные кругами на каменных подпорках. В них умершие отправляются в плавание по звездной реке, что рождается в надмирном океане и течет среди небесных лесов.

Место это выбрано предками для кладбища не просто так. На лысой пологой сопке, вокруг которой кругами расставлены кережи, с незапамятных времен стоит приземистая палатка. Она сложена из огромных костей неведомого зверя. Кто и когда поставил эту палатку? Кажется, она была тут всегда. Кожа, которой была обтянута палатка, побелела и стала твердой как камень. Никто и никогда не поднимал ее полог. Однако всякий знал, что костяная вежа не пустует.

Небывало жестокий порыв ветра обрушился на вершину погребальной сопки. Он сорвал с древних костей обрывки шкуры, открыв нутро палатки ударам ливня. Среди обломков светлели скорчившиеся кости, обтянутые жалким тряпьем. Высохший труп был так древен, что напоминал старую корягу, выбеленную приливами и выглаженную волнами. Однако у коряги имелось сморщенное лицо, обращенное теперь прямо в бурлящие тучи.

Вода с неба лилась и лилась, пока целиком не покрыла старые кости. Тогда кожистые веки медленно раскрылись, как створки замшелой ракушки. В глубине их двумя зеленоватыми жемчужинами заблестели зрачки. В тот же миг дождь перестал. Сырой ветер со Змеева моря переменился – теперь он резкими, леденящими порывами задул с полуночи. В воздухе понеслись колючие снежинки.

Саами, укрывшиеся в своих вежах от непогоды, в страхе смотрели, как снежинки, кружась, залетают в дымовые отверстия. Холод и студеный ветер среди лета! Старики шептались: так бывает, когда где-то поблизости пробуждается равк.

* * *

Старуха долго лежала, глядя в небо, пока не начала ощущать холодные уколы падающих снежинок. Тогда она попыталась разогнуть одеревеневшие суставы и с радостью ощутила, как они отозвались нарастающей болью. Улыбка далась нелегко – задубевшая кожа треснула, капля крови скатилась на язык. Старуха слизнула эту каплю, проглотила ее и тогда уж улыбнулась.

Когда поземка запорошила холм мёртвых и мороз сковал лужи, а в разрывах несущихся по небу туч показалась луна, старуха уже сидела в развалинах вежи, наклонившись вперед. Тяжелая золотая гривна – змея с изумрудными глазами – тянула вниз, грозя переломить кривую тонкую шею. Потемневшие браслеты в виде обвивающих руки змей свободно болтались на сухих прутьях запястий.

Упираясь руками в землю, подогнув под себя ноги-палки, старуха вглядывалась в свое отражение в замерзшей луже.

– Ну здравствуй, Неспящая! – скрежещущим голосом приветствовала она свое отражение. – Фу, какая мерзкая рожа!

Протянув когтистую длань, она принялась тереть лед, смахивая с него снежинки.

– Ну давай, водица, покажи мое новое личико!

Она вглядывалась в одной ей видимые тени в темной глубине льда, и хищная улыбка кривила высохшие губы.

– Вот эта сгодится, – пробормотала она. – Какие славные глазки!

Старуха подползла к ближайшей кереже и, опираясь на нее, кое-как воздвиглась на ноги. Посмеиваясь, она ощущала ужас честных мертвецов перед той, что так долго спала и теперь пробудилась.

– Лежите тихо, – проскрипела она. – Не вы мне нужны!

Неукротимая воля, которая некогда привела женщину в забытый богами край, позволила в полном одиночестве пересечь ледяные пустыни Змеева моря и найти последний приют в укромном месте, и теперь помогла поднять давно высохшее тело, пробудить в нем искру жизни и повлечь к берегу. Таких сильных служительниц, как эта умершая века назад жрица, у Неспящей не было очень давно. Увы, ее тело уже никуда не годилось. Разве что послужить еще один, последний разок.

Старуха брела среди сопок к берегу. Звери разбегались с ее пути, птицы съеживались в гнездах, даже совы старались улететь подальше. Люди, не спавшие в своих вежах, тоже сбежали бы, догадайся они, чего надо бояться. Но живые видят мир куда хуже зверей и мертвецов.

* * *

– Злая ночь, – вздыхая, произнес Кумжа.

Старик с учеником сидели у очага в выделенной им веже, глядя друг на друга. Ветер, завывавший снаружи на разные голоса, вдруг ударил так, что вежа пошатнулась и заскрипела, а огонь замигал, будто пытаясь спрятаться в угли.

– Что творится, учитель? – с тревогой спросил младший нойда. – Почему разыгралась такая буря? Сейчас ведь лето, совсем не время…

– Не знаю, – признался тот. – Одно лишь ясно – что-то в мире разладилось из-за того, что мы выгнали на берег Черную Акку. И Великий Старик гневается на нас. Очень сильно гневается!

Нойда хмурится, глядя на учителя.

– Что мы можем теперь сделать? Завтра зароем ее…

Кумжа вновь вздохнул.

– Близится беда…

Лицо его ученика вспыхнуло от гнева.

– Что толку сидеть и ныть, как старые бабы? Или мы слепые и глухие? Призовем сайво и спросим…