Колдуны

– Дети так восприимчивы. Это их воображение. В старых лесах детей посещают странные фантазии. А этому лесу двенадцать тысяч лет.

– Фантазии? В этом все дело? Но прогулки на свежем воздухе – неотъемлемая часть развития ребенка. Мы хотим, чтобы природа была частью жизни нашей дочери. Так что, может, вы и прожили здесь немного дольше и приобрели что-то вроде права собственности на этот лес…

Маги продвигается на несколько дюймов вперед.

– Прибежище змей. Гадюк. Что, если она наступит на одну?

Он опять разговаривает с Томом свысока, словно с ребенком в каком-то старом фильме. Наверное, дурак думает, что он на сцене. «Спектакль. Они считают тебя тупым».

Сегодня на соседе узкие брюки цвета лютиков. Льняная рубашка расстегнута на шее, шнуровка распущена, и виднеются заросли белых волос на груди. Их так много, что у Тома возникает искушение поинтересоваться: настоящие ли они? Под всей этой одеждой Маги, должно быть, худой и покрытый белыми волосами, как тощий грызун или обезьяна. Том без особой охоты представляет себе Мутов в постели. Обнаженных. Дрожь отвращения быстро изгоняет этот образ из головы.

Со стороны щетинистой мордочки миссис Мут, обрамленной густой прической, напоминающей подстриженный декоративный кустарник, летит едкий комментарий, и предохранитель Тома в конце концов срывается.

– Мы отругали ее ради ее же блага.

Угли внутри Тома разгораются, и, прежде чем осознать свои действия, он принимается орать. Неожиданно и дико, безо всякого почтения, которое не оставляло его в присутствии этой пары. Он даже делает шаг вперед, подчеркивая свою точку зрения тычками указательного пальца.

– Отругали ее? Вы не смеете ругать мою дочь! Никогда!

Глаза Маги широко распахиваются, он прячется за спиной жены, прежде чем отступить глубже в темный холл. А лицо миссис Мут застывает, превращаясь в маску возмущенного неповиновения. Она стоит на своем, и Том останавливается.

– Послушайте… – пытается он снова. – Это выходит из-под контроля. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить. Но никто не может «ругать» и пугать чужого ребенка, а потом оправдывать это. Что с вами не так? С первого дня…

Маленькое тельце женщины дрожит.

– Нет! Ты слушай! Этот лес – не зона отдыха. Он не место для детей. Это охраняемая зона. Мы не хотим, чтобы его испортили! Растоптали! Мы… – Она замечает Арчи, ее рот кривится от отвращения. – Мы не хотим, чтобы его завалили мусором.

– Вы им владеете, да? Он ваш, да? Может, и деревня тоже? Слегка заносчиво, нет?

– Мы здесь соблюдаем границы. Границы, которые вы научитесь уважать.

– Как вы уважили забор? Мой забор!

– Небольшая подсказка. Так что устраните дыру. Последнее, чего мы хотим, – это сад с открытой планировкой… При том-то беспорядке, что у вас на заднем дворе.

– Это ваши чертовы деревья нависают по всей длине…

Дверь захлопывается перед носом Тома, и ему остается лишь ошарашенно моргать.

Из-за створки доносится приглушенное бормотание Маги.

Том пытается прийти в себя, будто только что пережил опыт выхода из собственного тела. Он моргает от яркого блеска в глазах, не зная, что делать дальше, пока не замечает Арчи. Пес присел в газоне, ухоженном и похожем на бильярдный стол, и выгнулся калачиком. Из-под маленького дрожащего хвостика плывет пар и неприятно пахнет.

Том в панике срывается с крыльца, сбивая головой пурпурные цветы.

– Нет. Арчи. Нет. – Он со страхом вглядывается в окна соседей, хлопает себя по карманам в поисках пакетов. Но у него ничего нет. Окна Мутов закрыты занавесками.

Облегчение Тома быстро превращается в злобное ликование. Возможно, последнее слово все-таки останется за ним.

– Молодец, мальчик. Выжми из себя все, приятель. Все до конца.

Том бежит рысью по подъездной дорожке и свистит Арчи, который продирается сквозь цветы и ухоженные растения, как пьяный олух. Лишь тогда отдергивается штора одного из окон Мутов. В щели видны пальцы и смутное подобие лица миссис Мут.

Том поворачивает за угол и уже трусцой бежит к своему дому, не в силах подавить смех. Арчи, взволнованный этой переменой в поведении хозяина, шагает рядом, улыбаясь во всю пасть.

У соседей с шумом распахивается дверь. За этим следует шарканье ног по дорожке, а затем воздух сигналом тревоги пронзает царственный вопль миссис Мут:

– Эта… собака!

И следом громогласное Мага:

– Позор! Убери это! Ты слышишь?!

– Обмажьте им свои чертовы гвоздики, – отвечает Том и спокойно идет домой.

17

Ощущение тщетности, которое металлической ермолкой сковывало его разум с момента приезда, наконец, ослабило свои железные путы. Ремонт в комнате действует как облегчение от бремени беспокойства, оно гнилым наростом свалилось с дерева его мыслей. Тому нужна была победа – бальзам от постоянного страха, что изношенность дома окажется сильнее всех полученных за годы – в основном от отца – навыков.