Коллекция геолога Картье

— Что делать, больше нам не к кому обратиться. В другом месте могут подумать, что мы стащили, тогда не оберешься хлопот… А что, если прихватить и чучело обезьяны? Папаша Ледрю любит необыкновенные вещи.

— Нет, жалко! — Поль погладил обезьяну по запыленной темно-коричневой шерсти. — Она как живая…

Тут его взгляд остановился на одной из витрин, под стеклом ярко сверкали образцы минералов.

— Слушай, Робер, а нет ли среди этих минералов драгоценных камней? Вот бы…

— Нет, Поль, это все образцы пород и минералов, которые отец собрал в тропиках, они ничего не стоят.

— Но погляди, как здорово горит вон тот, фиолетовый! А рядом — почти золотой! А что в этом ящике из темного дерева?

Робер поднял стеклянную крышку витрины и достал оттуда небольшой ящик, поделенный внутри на ячейки, в каждой лежало по камешку.

— Это неинтересные камешки, — сказал Поль, разглядывая маленькую коллекцию. — А вот за ящик папаша Ледрю что-нибудь даст, похоже, это дорогое дерево.

— Что ж, захватим его вместе с весами…

Через четверть часа Робер и Поль входили в лавку торговца подержанными вещами, расположенную в узком, кривом переулке. Стоя за прилавком, папаша Ледрю усердно склеивал какую-то фарфоровую вещицу, видимо только что приобретенную. Толстый, с оплывшим коротким туловищем и одутловатым серым лицом, лишенным не только бороды и усов, но и бровей, с маленькими сердитыми черными глазками — две изюмины в белом тесте, — папаша Ледрю повернул к двери свою круглую голову, повязанную в виде чалмы красным вязаным шарфом, и крикнул высоким, раздраженно-визгливым голосом:

— Кто там еще?

Однако, увидев Робера со свертком в руках, он тотчас же смягчился.

— А, Робер, Поль! Ну, чего вы остановились в дверях? Что вы там такое принесли? Показывайте ваше барахло!

Цепко обхватив своими толстыми пальцами дорогие аналитические весы, папаша Ледрю небрежным жестом отодвинул их в сторону.

— Старая модель. Дешевка. Что еще?

Смущенный пренебрежительным тоном папаши Ледрю, Робер протянул ему ящик с коллекцией камней.

— Что прикажете делать с этими камешками? Отгонять воробьев и мальчишек от моей лавчонки? Неужели у твоего отца, Робер, не нашлось ничего получше? Ну, хоть вроде тех бронзовых часов…

Заметив, как гневно вспыхнуло лицо юноши, папаша Ледрю похлопал его по плечу.

— Ладно, не будем ссориться, Робер. Бог даст, мосье Картье благополучно вернется домой… А уж папаша Ледрю тебя не обидит!

И он ласковым голосом назвал сумму, вчетверо меньшую той, что стоили одни только весы.

— Но ведь коллекция минералов… — робко заметил Робер.

— Можете хоть сейчас выбросить камешки за окно, — сказал папаша Ледрю. — Я плачу за ящик, мне не в чем хранить корм для моего Додо, — он кивком указал на клетку, висевшую в углу лавки, там недвижно сидел на жердочке грязновато-белый, жирный попугай, чем-то похожий на своего хозяина.

Юноши подавленно молчали.

— Прибавьте хоть немного, — сказал, наконец, Поль. — Весы совсем хорошие…

— Ладно.

Ледрю сунул руку в обширный карман своего фартука и выбросил на прилавок несколько смятых бумажек.

— Вот! — сказал он резко, повернулся к юношам спиной и снова принялся клеить битый фарфор.

Робер и Поль смущенно переглянулись, взяли деньги, сказали «до свидания» спине папаши Ледрю и вышли из лавки. На улице Робер подсчитал деньги и разделил их на три части.

— Это я отнесу сейчас в лечебницу в уплату за тетю Мари, это тебе, Поль, в счет долга, а это я оставлю себе. Мы должны обойтись с тобой дней десять, не меньше, а то опять сядем на мель!

— А как же кино? — жалобно произнес Поль. — Сегодня новая картина: «Чудовище с улицы Вожирар».

— Чудовище? — рассеянно отозвался Поль. — Что ж, придется пожертвовать одним обедом ради этого чудовища!..

2. ЧЕЛОВЕК, МЕЧТАЮЩИЙ О БОГАТСТВЕ

В одном из густонаселенных домов восточной окраины Парижа, где обитает бедный люд, по длинной, как коридор, запущенной, полутемной комнате, расположенной под самой крышей, шагал из конца в конец некий Эмиль Брокар. По пути он раздраженно отшвыривал то подвернувшийся под ноги стул, то домашние туфли, то веник, то иную рухлядь, находя в этом, видимо, некоторую разрядку своего дурного настроения. Эмиль Брокар был высокий, худой, жилистый человек, лет сорока пяти, с изможденным лицом, иссеченным мелкими морщинами, одетый в некогда модный, но уже весьма поношенный костюм в странных рыжих пятнах — след, оставленный, видимо, какими-то едкими составами. Впрочем, так оно и было: хозяин комнаты постоянно имел дело с химикалиями. Да и сейчас на хромоногом столе, придвинутом к единственному окну, было устроено у него некое подобие лаборатории: беспорядочное скопище давно не мытых склянок, колб, пробирок, мензурок, высокие бутыли с разноцветными жидкостями, коробки с образцами минералов, баночки с мазями, аптекарские весы…