Коллекция грехов

Тимофей Переметников попытался что-то сказать, но Кирьянов не дал ему и рта раскрыть. Он тут же стал сыпать новыми обвинениями и ссылаться на неопровержимые доказательства. Пусть даже часть из них и не имела под собой никакой реальной почвы, но с точки зрения психологии это был правильный и сильный ход. Пока задержанный соберется с мыслями и попробует что-то сказать в свое оправдание, следователь – в данном случае это был Кирьянов – забросает его новой порцией фактов. И подозреваемый не сможет не то чтобы высказать свою непричастность к совершенному, но и просто не сможет облечь в надлежащую форму свои мысли.

Подозреваемый так и будет вариться в собственном соку и оставаться наедине со своими мыслями и страхами. Ему необходимо будет сосредоточиться и сделать соответствующие выводы насчет своей дальнейшей судьбы. Но пока ему такая возможность не предоставлялась. Главным сейчас было только одно: сбить Тимофея Переметникова с толку, ввергнуть в хаос его мысли и чувства.

Наконец Кирьянов прекратил допрос. Он снова вызвал дежурного и приказал увести Тимофея Переметникова.

– Ну как? Что думаешь, Тань? – спросил Владимир.

– Я думаю, что ты довел Тимофея до нужной кондиции. Пусть посидит в камере, подумает. А вот насчет его подельника, этого Валька… я думаю, что с ним придется повозиться, – сказала я.

– Да, Валек Шлеп посерьезнее будет, – согласился со мной Владимир. – Но ничего, еще не вечер. Да, Тань, кстати, я думаю, что после Валька нужно будет вновь заняться Тимофеем.

– Что, ты считаешь, что большой перерыв делать нецелесообразно? – спросила я.

– Видишь ли, в чем дело, если дать ему слишком много времени на размышления, он может замкнуться, уйти в себя. И тогда от него ничего не добьешься. А вот если снова вызвать, ну после того как допросим Губошлепова, то он насторожится. Будет думать, зачем его так быстро вызвали повторно, подумает, что у следствия появились против него новые факты, причем серьезные, – объяснил Кирьянов. – Понимаешь?

– Да, вполне. И ты прав, Володь. Это должно сработать, – сказала я.

– Посмотрим. А пока потолкуем с Вальком, – сказал Владимир и нажал кнопку вызова.

Дежурный ввел Валентина Губошлепова, того самого лысого мужика, которого я парочкой приемов отправила в нокдаун в гаражной секции Рашида. Преступник тоже меня узнал. Он вальяжно развалился на стуле и, ухмыляясь, полюбопытствовал:

– Это ты, что ли, меня отключила?

– Она самая. Что, понравилось? Могу повторить, – в тон ему ответила я.

– Ты, Валек, давай не наглей. Тебя сюда привели не зубоскалить, – одернул Губошлепова Владимир.

– А че? Она вон, – преступник кивнул в мою сторону, – приемчики разные знает. Я тоже кой-чего могу.

– Ты, Валек, я смотрю, совсем мозги свои потерял, – покачал головой Владимир.

– Какой я тебе Валек? Я Валентин Михайлович Губошлепов, – с нарочитой обидой и претензией на солидность произнес лысый.

– А-а, ну тогда другое дело, это все меняет, – с иронией в голосе отреагировал Кирьянов. – Так вот, Валентин Михайлович, совершенно официально тебе заявляю, что судьба твоя решена.

– Как это? – Губошлепов подался вперед. – Чего это решена? Да еще даже суда не было… ничего не было. А ты говоришь, что уже все?!

– Да будет тебе суд, будет, не переживай. Я это к тому говорю, что дело-то уже раскрыто. Улик против тебя – вагон и маленькая тележка, – сказал Владимир.

– Какие это такие улики? – нервно спросил Губошлепов. – Нет у вас против меня ничего.

– А почему ты в этом так уверен, а, Валентин Михайлович? – все в таком же ироничном тоне спросил Кирьянов.

– Да потому что… – начал Губошлепов и замолчал.

Скорее всего, преступник в данный момент напряженно думал, о каких уликах против него говорит Кирьянов и что вообще известно следствию.

Мы с Владимиром сидели и ждали, решив не торопить Губошлепова.

– Ну что, Валентин? Молчание твое уж что-то больно затянулось, – сказал Владимир.

– А я че? Я не сам к вам пришел, это вы меня вызвали, – нарочито равнодушно пожал плечами угонщик.

– Да, ты прав, это мы тебя сюда вызвали. А сделали это потому, что хотим от тебя услышать про все твои эпизоды с угонами машин. Сколько их было? – задал вопрос Владимир.

– Ха! Так я вам и рассказал все! – ухмыльнулся Губошепов. – Прям вот взял и преподнес на блюдечке! Не стану я сам на себя давать показания! Если вам нужно, то сами и доказывайте мои эпизоды.

– Да докажем, Валентин, докажем, не вопрос. Только вот кроме угонов на тебе ведь еще и «мокрое» дело висит, – как бы вскользь заметил Кирьянов.

– Какое еще «мокрое» дело?! – взвился Губошлепов. – Ты чего это, гражданин начальник?! Че ты шьешь мне такую статью?!

– Так ты сам себе такую статью подогнал, я-то тут при чем? – пожал плечами Владимир. – Ведь это ты, а не я убил владельца картинной галереи Владислава Митропольского, а затем угнал его «Ниссан». И произошло это в сквере имени Марины Расковой. Да еще и с отягчающими обстоятельствами.

– Че? Какими отягчающими? – хриплым от волнения и напряжения голосом спросил Губошлепов.