Коллекция грехов

– А ну-ка прекратите свою истерику! Не время сопли, слюни и слезы распускать! – приказным тоном проговорила я. – Вы лучше вспомните, кому вы могли рассказать о том, что Владислав Митропольский собирался передать вам деньги. Может быть, вы кому-то рассказали, но не в тот день, когда его убили, а раньше? То есть преступник мог знать заранее, что в машине у Владислава Митропольского имеется внушительная сумма денег. Так вы намерены отвечать на мой вопрос или нет? Говорите прямо! Если будете отмалчиваться, то я отвезу вас прямо сейчас в управление полиции. И там с вами будут говорить совсем другие люди! И совсем по-другому! – припугнула я Маргариту Померанцеву.

– Нет! Не нужно меня никуда везти! Я все расскажу… здесь, – сказала Маргарита, вытирая слезы.

– Ну так рассказывайте уже, черт возьми! Вспоминайте, как вы провели тот день, когда вы договорились встретиться с Владиславом Митропольским, чтобы он передал вам деньги для покупки машины. Все вспоминайте, от начала до конца. Где вы проснулись? У себя дома? Или же в постели очередного ха… любовника? – спросила я.

Мой вопрос и оговорка вызвали у Маргариты Померанцевой очередной поток слез.

– Зачем вы меня добиваете? – рыдала она.

– Я вас добиваю? Ничего себе заявление! Я просто называю вещи своими именами. А  вам, если вы такая чувствительная особа, необходимо было думать раньше. И строить свою жизнь таким образом, чтобы ни у кого не было причин назвать вас особой с низкой социальной ответственностью. Я могла бы высказаться еще резче. Но вы ведь, Маргарита, помимо своей социальной принадлежности к тем, к кому относятся как к использованной вещи, оказались еще и очень-очень ранимой! Вот ведь ирония какая!

Я уже не скрывала своей неприязни к этой девушке. На самом деле: сидит тут вся из себя такая рафинированная, а Елизавета Митропольская находится неизвестно где.

Я подумала, что Маргарита и на этот раз по привычке зальется слезами, но нет. Померанцева, по-видимому, испугалась, что я на  самом деле могу отвезти ее в полицию. И хотя у нас отменен закон, согласно которому можно привлечь за проституцию, но Маргарита, скорее всего, приняла решение не испытывать судьбу.

– Вы правы, Татьяна Александровна, вы абсолютно правы. Я действительно испортила свою жизнь. Сама. Я не нашла в себе силы отказаться от той жизни, которую веду, в самом начале, когда еще можно было это сделать. А теперь уже поздно, уже ничего изменить нельзя, – сказала Маргарита, глядя прямо перед собой.

– Все можно изменить, пока человек жив, – возразила я. – Вот в случае с Владиславом Митропольским, тут действительно, к большому сожалению, уже ничего изменить нельзя. А у вас – все еще впереди.

– Это не так, Татьяна Александровна, – покачала головой Маргарита Померанцева. – Я никогда не смогу жить обычной жизнью, как живут другие женщины: иметь мужа, детей.

– Кто может вам это запретить? – удивленно спросила я.

– Мой статус элитной проститутки. Да, вы были совершенно правы, Татьяна Александровна, когда назвали меня этим словом, – сказала Маргарита.

– Проституткой я вас не называла, именно это слово я не произносила, – возразила я.

– Да, но смысл-то был именно такой. Но я принимаю все сказанное вами, потому что, по существу, вы правы. И вы не единственная, кто может напомнить мне о моем статусе, о моем прошлом… Впрочем, почему о прошлом? Ведь в настоящем-то я тоже являюсь шлюхой. А все началось с мечты о красивой, как в кино, жизни. Много денег, красивая брендовая одежда известных фирм, фешенебельная машина, курорты непременно заграничные. В  общем – богатая жизнь, как в сказке. Вы, конечно, скажете, что это плохо…

– Нет, не скажу. Почему же плохо иметь все те блага, которые вы только что перечислили? Я вот, например, тоже люблю брендовые вещи, люблю ездить за границу, отдыхать на полную катушку, наслаждаться вкусной едой в роскошных ресторанах. Но, в отличие от вас, я зарабатываю все эти блага сама, своим трудом. Конечно, по вашим меркам, мои гонорары частного детектива не могут сравниться с тем содержанием, которое вы получаете от своих любовников. Но зато и никто не сможет ткнуть в меня пальцем и упрекнуть в недостойном зарабатывании денег, – сказала я.