Коллекция ночных кошмаров

– В жизни может быть все, что угодно, – заявила Дарья. – Верь мне. Вообрази самое невообразимое, и через некоторое время узнаешь, что это невообразимое где-то с кем-то уже произошло. Но! Когда речь идет о мужчинах, шанс удивиться ничтожно мал. Если засранца заподозрили в измене, в девяноста девяти случаях из ста он оказывается виновным.

– Ведь первое, что тебе пришло в голову, – это именно измена, – поддержала подругу Маша. – Тем более чернокудрая Зоя стояла под окнами, а еще гонялась за тобой по магазину. Уж наверняка не для того, чтобы полечить тебе зубы! Думаю, она хотела пойти ва-банк. Судя по всему, бедняжка узнала о твоем существовании и решила выяснить отношения. А потом струсила. Если ты двинулась на нее с грозным видом… Когда ты хмуришь брови, я тоже тебя очень боюсь.

– Иди к черту! Даш, а ты можешь про Зою хоть что-нибудь выяснить? – дрогнувшим голосом спросила Яна.

– Конечно, могу, – ответила Дарья. – И обязательно выясню. Только мне нужно немного времени. Хотя самый простой путь – спросить самого Федоренкова. Припереть его к стене.

– Ей некого припереть, – ответила Маша. – Он снова куда-то делся. Когда Янка рассказывала тебе о Федоренкове и его графике, она забыла упомянуть одну малюсенькую подробность: он частенько исчезает без предупреждения, потому что в их институте практикуются срочные командировки. То есть он может утром уйти на работу и пропасть дня на три, на четыре. А то и на пару недель.

– И не сообщает о себе? – изумилась Дарья, повернувшись к Яне. – А если ты подумаешь, что он попал под машину или утонул в реке?

– Первое время я так и думала, – вздохнула та. – Мы ссорились, мирились, я орала на него, обижалась, но все без толку. Если в его драгоценном институте аврал, он с головой погружается в проблему. Эти ученые, они все такие!

– Не все, – язвительно сказала Маша и закинула ногу на ногу. – Многие ученые абсолютно нормальные люди.

– Я бы на твоем месте помолчала бы, – с иронией заметила Дарья и глазами указала на Ливнева, который занес руки над клавиатурой компьютера и застыл, словно скованный льдом.

– Он просто думает, – заступилась за своего родственника Маша. – Мыслительный процесс – штука сложная. Это вам не вареники лепить.

– Девочки, а вы совершенно уверены, что он не подслушивает? – с подозрением спросила Дарья. Стриженная под мальчика, она подчеркивала свою женственность тем, что носила кофточки в обтяжку и красила губы алой помадой.

– Я не уверена, – ухмыльнувшись, ответила Яна.

– Вот и я не уверена.

– Конечно, Павел не подслушивает! – возмутилась Маша. – Он взрослый человек, он строит самолеты. Бабское тарахтенье для него все равно что чириканье воробьев за окном. Да и куда нам деваться? На кухне мы втроем не поместимся. Еще и Бобик припрется, вздохнуть будет нельзя.

– Можно пойти ко мне, но тогда Павел наверняка обидится, – сказала Яна. – Подумает, что его общество нам неприятно.

– Если он нас не видит и не слышит, вряд ли он вообще о нас подумает, – пожала плечами Дарья.

– Да ладно, о чем таком мы собираемся говорить? – воскликнула Маша. – А я жду важный звонок на домашний телефон, я же объяснила! Так что потерпите. Лично я уже привыкла не обращать на Павла никакого внимания.

О себе Яна такого сказать не могла. Она очень даже обращала на Павла внимание. Несмотря на то что он сидел, как заколдованный, в его присутствии все казалось другим. Мир казался другим. В этом мире жить было гораздо интереснее. Даже чай был вкуснее, чем на кухне, это она уже давно заметила. Ей было даже капельку страшно, потому что в ее собственном Ледовитом океане неожиданно обнаружилось теплое течение. С каждым днем оно набирало силу, и Яна стала бегать к Машке по поводу и без повода, только чтобы почувствовать, как горячие потоки омывают ее сердце. И пусть Ливнев редко замечал ее, но это ничего не меняло, совсем ничего. Он был тут, дышал, жил, составлял какие-то уравнения, и от одного этого у Яны становилось хорошо на душе.

– О, я придумала! – воскликнула Дарья. – Давайте включим телевизор и сделаем звук погромче. Тогда Павел точно ничего не услышит. Как хотите, а его молчаливое присутствие меня нервирует.

– Ни о чем не может думать, лишь о своем телевидении, – проворчала Маша, взяла телевизионный пульт и нажала на кнопку включения.

Как только засветился экран, из динамиков до них донеслись слова, заставившие трех подруг изумленно посмотреть друг на друга.

– …Институт исследований биоресурсов и экосистем России, – говорил корреспондент.

Он стоял перед зданием института, держа в одной руке микрофон, а другой увлеченно жестикулируя.

– Макс Павленков, – констатировала Дарья, знавшая всех телевизионщиков в лицо. – С конкурирующего канала. Интересно, что они там нарыли?

– Так давай послушаем, не мешай! – цыкнула Маша.

И они все уставились на экран. Макс Павленков говорил бойко, и было ясно, что он не просто ведет рассказ о событиях, он с головой погружен в тему.