Коллекционер

– Трогательна?

– Потому что вы говорили от всего сердца.

Гизела изучала Лайлу, отпивая шампанское из высокого бокала с таким видом, будто родилась с этим бокалом.

– Это правда. Вы знали Оливера?

– Нет, простите, не знала.

– Но Аш просил вас приехать. Интересно…

Она взяла Лайлу за руку и подвела к маленькой компании.

– Моника? Извините меня на минуту, – сказала она остальным и отвела в сторону воплощенный гламур в полном цвету.

– Это друг Аша. Он просил ее приехать сегодня.

– Правда? Рада знакомству, даже при таких обстоятельствах.

Проницательный взгляд зеленых глаз был явно оценивающим.

– Я мать Аштона.

– О… миссис…

– В данный момент – Кромптон. Путаница может сбивать с толку. Откуда вы знаете Аша?

– Я… э…

– История, – констатировала Моника. – Мы любим хорошие истории, правда, Гизела?

– О, да.

– Давайте найдем уютное местечко и послушаем.

Пойманная в ловушку Лайла огляделась. Куда, черт возьми, пропала Джули?

– Я только…

Но смысла спорить, казалось, было мало, поскольку на нее наехал паровой каток, очень стильный и элегантный, и повлек к большому внушительному зданию.

– Аш не сказал мне, что в его жизни появилась новая женщина.

Моника открыла дверь в комнату, которая, по мнению Лайлы, была музыкальным салоном, если учесть рояль, виолончель и скрипку.

– Я не сказала, что…

– Но Аш про вас умолчал.

Совершенно ошеломленная, Лайла обнаружила, что ее ведут мимо игровой комнаты с темными панелями, где двое мужчин играли в пул, а женщина сидела у стойки бара, наблюдая, как идет партия, мимо чего-то вроде гостиной, где кто-то плакал, в роскошный вестибюль с высокими потолками, настоящими колоннами и двойной изящной лестницей, хрустальными люстрами и мимо двухуровневой библиотеки, где тихо разговаривали.

– Это подойдет, – объявила Моника, когда они оказались в ботаническом чуде солярия со стеклянными стенами и видом на ошеломляющие сады.

– Вы можете каждое утро проходить положенное расстояние, просто пересекая дом из конца в конец.

– Похоже, что так.

Моника села на диван, обтянутый желто-рыжеватой кожей, и похлопала по подушке рядом с собой.

– Садитесь и расскажите все.

– Но рассказывать мне нечего.

– Он уже написал вас?

– Нет.

Огненные брови вскинулись, губы идеального оттенка розового искривились.

– Теперь вы меня удивляете.

– Он сделал несколько набросков, но…

– Но как он вас видит?

– Цыганкой. Не знаю почему.

– Дело в глазах.

– Это он так говорит. Вы, должно быть, так им гордитесь! Его работы удивительны.

– Могла ли я предполагать, что выйдет, когда купила ему первую коробку с фломастерами! Так как вы встретились?

– Миссис Кромптон…

– Моника. Что бы ни случилось, я всегда Моника.

– Моника. Гизела.

Лайла шумно выдохнула и приказала себе сказать все быстро.

– Я встретила Аша в полицейском участке. Я видела, как выпала из окна Сейдж Кендалл.

– Это вы позвонили девять-один-один, – догадалась Гизела, переплетая пальцы с пальцами Моники.

– Да. Мне очень жаль. Должно быть, вам обеим неловко это слышать.

– Мне – нет. А тебе, Гизела?

– Нет. Я благодарна. Благодарна за то, что позвонили в полицию. Но еще более благодарна за то, что поговорили с Ашем, потому что большинство людей поспешили бы поскорее убраться в противоположном направлении.

– Ему всего лишь нужно было узнать, что я видела. Вряд ли большинство людей не захотели бы поговорить с ним об этом.

Гизела, все еще держа Монику за руку, обменялась с ней насмешливыми взглядами.

– Вы забываете то, что я сказала в надгробном слове о задницах.

– Тогда я счастлива не быть таковой в этом случае, но…

– Ваше имя не появилось в прессе, – перебила Гизела.

– Просто не было причин меня освещать. Я не видела ничего полезного.

– Вы помогли Аштону.

Моника протянула свободную руку, на миг сжала пальцы Лайлы, так что все три женщины казались едины.

– Ему было необходимо найти ответы, решение, а вы помогли ему.

– Вам нужно вино, – решила Гизела. – Я принесу.

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Я…

– Принеси нам шампанского, солнышко.

Моника крепко сжимала руку Лайлы, чтобы удержать ее на месте, когда Гизела поспешила уйти.

– Аш любил Оливера, все мы любили. Но он взбешен. Считает себя виноватым в его гибели. Но если делал наброски и пригласил вас сюда, вы помогли ему перемахнуть через первую колдобину.

– Иногда легче говорить с кем-то, кого не знаешь слишком уж хорошо. И, как оказалось, у нас есть общий друг, что немало помогло.

– Значит, ваши глаза и все остальное.

Моника наклонила голову и снова оглядела ее.

– Не его обычный тип, впрочем, у него вообще нет обычного типа. Но танцовщица. Вы должны знать о балерине, с которой у него был роман. Прекрасная молодая женщина, необыкновенный талант, но с эго и характером под стать. Аш очень вспыльчив, если нажать на нужные кнопки. Думаю, он наслаждался страстью… я имею в виду не секс, а именно страсть. Всей этой драмой. Но недолго. В душе он больше всего любит свой покой и одиночество. Вы кажетесь женщиной менее ветреной.

– Я могу быть настоящей стервой, если нажать на нужные кнопки.

Моника блеснула улыбкой, и сразу стала очень похожа на сына.