Коллекционер душ. Книга 4

Но аристократ не позволил ей договорить. Он оттолкнул мою сестру, затем подлетел ко мне и схватил под силки.

– Значит вот про кого в школе уже легенды ходят? – процедил аристократ. – Сейчас я научу тебя мане…

Он не договорил. Взгляд подростка упал на печатку, болтающуюся на цепочке. Она вывалилась у меня из-под рубашки во время нашей маленькой потасовки. Увидев герб клана электроников, аристократ поменялся в лице, а его хватка стала уже не такой крепкой. Я использовал момент.

– Собирай свои шмотки и проваливай, – огрызнулся я. – И чтобы духу твоего здесь больше не было.

Вадим отпустил меня, яростно выдохнул и вылетел из кухни. Как только Машка поняла, что он собирает свои вещи, сразу бросилась за ним. Я не встревал. До тех пор, пока железная дверь в коридоре не хлопнула, а моя сестра не заревела навзрыд.

Меня в этот момент переполняли смешанные эмоции. С одной стороны, я почувствовал огромную силу. Власть. Наконец понял, что значит быть Кипятком, которого все обходят стороной. А с другой стороны, мне стало противно от самого себя. По сути, ведь это не моя заслуга. То, что этот подросток не смог ответить мне – заслуга всего клана, который теперь стоит за мной. А я как последний трус прикрылся чужими достижениями. Хоть и не желал этого.

Черт. Теперь я еще больше хочу сколотить свое сообщество, которое все будут также уважать и бояться. Лишь бы только люди, состоящие в нем, не переставали думать своей головой и не позорили род… Так. Кажется, я начинаю понимать устройство этого мира.

Я прошел в прихожую и сел на пол рядом с сестрой. Ничего не говорил.

Она рыдала еще некоторое время, прежде чем подняла голову и посмотрела на меня. Все ее щеки вымазались в растекшейся туши.

– Кто ты? – спросила она.

– Я твой брат, Маша, – ответил я.

– Нет! – она вскочила на ноги, как будто ей неприятно находиться рядом со мной. – Мой брат никогда бы в жизни не заставил меня страдать! Вадим больше не вернется! Он не придет! Ненавижу тебя, слышишь! Ненавижу! Тебя! Мать! Всю свою жизнь! И это проклятое деление на аристократов и простолюдинов!

Она убежала в спальню и сильно хлопнула дверью. Я не понесся следом. Знал, что выяснение отношений сейчас ни к чему не приведет. Непонятно за что, но, похоже, она думает, что очень сильно любит этого Вадима. А любимый братик стал тем, кто разрушил эту любовь. Да уж. Пока эмоции не утихнут говорить об этом бессмысленно. Нужно смириться с тем, что сегодня я враг народа.

Я прошел на кухню, снова поджег свечи и загадал теперь уже настоящее желание. Задул огонь. Затем перекусил, сходил в душ и разобрал вещи.

Вошел в детскую уже под утро. Машка так и уснула лицом в подушку. Я укрыл ее одеялом, а сам лег в маминой комнате.

На следующее утро меня разбудил будильник. Я специально завел его на семь, чтобы успеть сделать всю домашку, заняться спортом и собрать учебники в школу. Едва открыв глаза, я почувствовал запах блинчиков.

Машка? Может еще злится, но это не мешает ей заботиться о младшем брате. Хотя рано делать выводы. Может у нас гости?

– Доброе утро, – я вошел на кухню и налил в чашку заварки.

– Доброе утро! – ответила Машка и перевернула очередной блин.

Я заглянул в холодильник, не претендуя на вкусный завтрак. Это мой детский бойкот на все, что она наговорила мне прошлой ночью.

– В холодильнике мышь повесилась, – Машка повернулась и поставила тарелку с блинами на стол. – Но было прокисшее молоко и яйца. Я сделала твои любимые блинчики.

Я хотел улыбнуться, но сдержался. Рано. Выдержал еще одну небольшую паузу, пока кормил кошку и открывал банку со смородиновым вареньем.

– Маш, – сказал я. – Кусок в горло не лезет пока не поговорим. Выключи пока. Присядь.

Сестра дожарила блинчик и села за стол. Старалась не смотреть на меня. Неловко, кажется, обоим.

– Слушай, – начал я. – Ты помнишь, как мы жили еще этим летом?

Она кивнула. Я все равно озвучил:

– Нищета, пьющие родители, бардак. Все вытирали о нас свои ноги. Ну вспомни. Хорошо тебе жилось в том прошлом? – я сделал короткую паузу, но быстро продолжил: – Не нужно отвечать. Я просто хочу сказать, что теперь все изменилось. Жизнь уже никогда не будет прежней. Если ты хочешь путаться с аристократами – дело твое. Но если я вижу, что ты наступаешь на старые грабли и общаешься с тем, кто готов раздавать твои обнаженные фото направо и налево, то я предпочту тебя остановить.

– Он не виноват.

– Что?

– Те фотографии я попросила сделать. А бывшая Вадима подговорила его брата украсть их. Это ее вина.

– Ладно. Допустим, что это так, – ответил я. – Дело прошлое. Но ни один человек не имеет права себя вести так, как он вчера. Меня просто тошнит, когда я нахожусь в одном помещении с теми, кто нас за людей не считает. И хочу, чтобы и ты тоже начала ценить себя. Чтобы ты понимала, что такие парни тебя недостойны.

– Я люблю его, Костя, – вдруг сказала она.

Как же сложно с этими подростками. Любит она его. И что теперь? Позволять ноги о себя вытирать? Я могу сколько угодно говорить на тему отношений, но ей в одно ухо влетит в другое вылетит. Тут самооценку надо повышать. Все остальное бесполезно.