Коллонтай

Она вовсе не призывала женщин выбирать: или работа, или дети. Напротив, исходила из того, что работающая женщина может и должна стать матерью. При одном условии — забота о ее здоровье и обеспечение детей становятся обязанностью государства. Экономическая самостоятельность и полноценное участие в политической и общественной жизни представлялись Коллонтай еще и средствами избавиться от унизительной для женщины необходимости вступать в брак с нелюбимым человеком только для того, чтобы родить и прокормить ребенка…

Александра Михайловна научилась выступать перед немецкой аудиторией, да так умело, что ее постоянно повсюду приглашали. Она ездила по Германии в роли партийного пропагандиста-агитатора. Хвасталась (в хорошем смысле) Екатерине Марковне Соколовой (это ее коллега-публицист) в сентябре 1909 года: «Платят хорошо: десять марок суточных, все переезды на их счет и двадцать марок «за выход». Предлагают прочесть хоть сто рефератов, ей-богу, я разбогатею!»

С 12 по 31 мая 1909 года Коллонтай путешествовала по Германии и Швейцарии, выступала с докладами. Немцам рассказывала о России, русским эмигрантам — о положении женщин. В Женеве выступила с докладом «Семья, любовь и проституция в свете научного социализма».

«Я увидел Коллонтай в Париже в 1909 году, — вспоминал известный писатель Илья Григорьевич Эренбург, — на докладе, или, как тогда говорили, на реферате. Она показалась мне красивой, одета была не так, как обычно одевались русские эмигрантки, желавшие подчеркнуть свое пренебрежение к женственности; да и говорила она о том, что должно было увлечь восемнадцатилетнего юношу, — личное счастье, для которого создан человек, немыслимо без общего счастья».

В конце декабря 1909 года Александра Михайловна ездила по Саксонии, больше месяца выступала перед немецкими рабочими и русскими эмигрантами, рассказывала об отношении социал-демократии к семье, браку, проституции и другим волнующим женщин проблемам.

Британские социал-демократы пригласили Коллонтай в Англию. Вместе с лидером левых немецких социал-демократов Кларой Цеткин (девичья фамилия Эйсснер, она родилась в семье школьного учителя в Саксонии, вышла замуж за эмигранта из России) участвовала в кампании за предоставление избирательных прав всем совершеннолетним, включая женщин.

В Петербурге с 21 по 25 апреля 1910 года проходил I Всероссийский съезд по борьбе с проституцией. Присутствовать на нем Коллонтай не решилась и откликнулась несколькими статьями. И вновь отправилась по Саксонии с докладом на тему «Проституция и бедствия брака в современном обществе».

В августе 1910 года Коллонтай поехала в Копенгаген на Восьмой конгресс Второго интернационала, объединявшего социалистические и рабочие партии. Перед конгрессом состоялась Международная конференция социалисток. Коллонтай выступила с докладом об охране материнства и детства. Ее избрали членом постоянного Международного секретариата по руководству женским социалистическим движением.

В январе 1911 года Александра Михайловна опять ездила по Германии. В феврале отправилась в Италию, где в Болонье выступала во Второй социал-демократической пропагандистско-агитаторской школе для рабочих. Говорила о финляндском вопросе и эволюции семьи. Сообщала Щепкиной-Куперник: «Читаю не только ежедневно, но часто по два раза в день, сверх того — практические занятия со слушателями, дискуссии и т. д. Не успеваю даже поспать нормально и от этого сильно устаю».

В марте 1911 года она вновь выступала в различных немецких городах — о положении в Финляндии («Судьба страны тысячи озер») и об отношении социал-демократов к женскому вопросу. Послушать ее собиралась немалая аудитория.

Необычная женщина из России волновала мужское воображение. В эмиграции — она молода, свободна и открыта для любви — у нее было несколько серьезных романов. И не только с соотечественниками. Среди ее мужчин называли видного немецкого социал-демократа Карла Либкнехта.

«Карл Либкнехт был самым популярным из молодых немецких социалистов, — вспоминала Анжелика Балабанова, — и вождем левого крыла партии. Карл не только выполнял любую работу и брал на себя любые обязанности, какие от него требовались, но он постоянно искал себе новой работы и деятельности. Он отличался страстным, беспокойным и бурным характером. Мне всегда казалось, что этому человеку не суждено умереть в своей постели».

Либкнехт — не единственный, кто волновал сердце Коллонтай. В июле 1910 года она делилась с Щепкиной-Куперник: «Как странно, мои мысли так часто витают возле тебя, моя нежная Танечка с солнечной улыбкой, ты всё еще жива во мне, ясно вижу твои глаза, с их глубокой жизнью, богатой оттенками, слышу твой голос, твой смех, а письма мои стали так редки…