Коло Жизни. Зачин. Том 1

– И через три свати, – дополнил Небо, и, узрев удивление в лице и очах Димурга пояснил, – тогда прибудет Огнь. Я сейчас его не стану беспокоить. С ним надо поговорить с глазу на глаз… а ни мне, ни ему нынче не до того. Пусть через три свати, пожалуйста, ради Огня… Ты же знаешь какой малецык вздорный, когда это касается непосредственно его. Не хочу, чтобы он сердился на меня, как это было в прошлый раз.

– Ладно… через три свати, – теперь на уступку шел Перший, ибо также не желал, чтобы был недоволен Огнь. – Пока куренты и нежить там их отберут, доставят, три свати и пройдет. – Голос Першего явно ликовал, когда он задумчиво это говорил… светилось не меньшей радостью и его лицо, словно притушив темноту кожи. – Может, покажешь мне девочку. Очень хочу поздороваться с лучицей, успокоить, приободрить ее.

Теперь он сызнова выступал в роли просителя, по всему вероятию, что делалось весьма редко, посему Небо резко мотнул головой, так высказав свою досаду. Это тоже была ожидаемая, но не желанная просьба брата, впрочем, от каковой Рас мог отпихнуться, что он незамедлительно и сделал:

– Сейчас не могу… – молвил неспешно он, вкладывая в каждый звук и обобщенно в тембр гласа волнение. – Я же тебе пояснил, на девочку напали. Она болеет, в плоть попал яд, а альвы желая помочь, провели обряд. Вещунья сказывала девочка вельми испугалась произошедшего. Еще бы такую мощь видения лучица пропустила через Вещунью и мозг девочки. И обе, представь себе, никак не пострадали… никак. Вещунья поведала, что видела, как выплеснулась изо рта девочки, лучица, и мощью своей не только сняла напряжение с альвинки, но и остановила процесс ее гибели. Ты, представляешь какая уникальная лучица… такая кроха… дитя малое, а такая мощь… способности. – Губы Першего широко раздались улыбкой, он легохонько качнул головой. – Теперь дай время… дай набраться сил девочке, и лучице… Ведь никто не знал, что в плоти обитает лучица. Думали это искра, возможно первая. Потому не было создано условий, питания, внимания. Всего, всего была лишена, наша драгость. Думаю, пусть и встреча произойдет через три свати… А я сам, обещаю тебя брат. Сам прослежу за ее жизнью и здоровьем, создам все условия… все.

– Очень много вложено в эту лучицу, малецык, – отозвался устало старший Димург и протянул в сторону брата свою исхудавшую левую руку, где кожа была, похоже, натянута сверху на кость, а начиная от кончика указательного перста вплоть до локтя проходил зримой полос рубцеватый шрам. – Сбереги лучицу и плоть… Все… все, что надобно дай. Окружи внимание, любовью, и главное, чтоб более никаких нападений, хворей, крови… Ты ведь понимаешь… понимаешь, как это опасно для нашей бесценной лучицы.

Слабеющий голос Першего, меж тем обладающий божественной мощью, наполнил своей густотой не только залу, но видимо и все космическое судно. Он, словно выплеснулся наружу, и подобно земному ветру коснулся нависающего над хурулом огромного стеклянного осьминога. Не менее мощное, чем хурул Дажбы, судно, вроде живое шевелило своими подвижными восемью руками-шупальцами с крупными присосками, расположенными на внутренней их стороне. Два щупальца, впившись в корпус хурула присосками, удерживаясь обок него, оставались недвижными. На теле судна-осьминога четко просматривался рот с двумя большими дюжими серебристыми челюстями, напоминающими клюв птицы, и два крупных глаза, поместившихся по обе стороны от клюва, все то время шевелящих черными зрачками да попеременно выбрасывающих из них вперед долгие лучи света.

Глава двадцать четвертая

Шудякор, Вещунья Мудрая и Владелина сидели, вернее молвить, возлежали на дощатом низком округлом и дюже широком топчане с изголовьем. Сама поверхность лежака была обтянута бурой кожей, а окружающие по коло изголовья, представляли из себя тонкие, резные планки набитые почти встык друг к другу. Восемь столбов точно входящих в топчан, несли на себе функции ножек, и единожды поддерживали раскинувшийся деревянный каркас свода. Крышей, которого, служили узкие сетчатые полотнища ткани, густо-синие сверху и более прозрачные повдоль стен. Сам топчан стоял в весьма махонистом зале, прямоугольной формы, где и стены, и пол, и потолок были сотворены из ровных отполированных дщиц ядрено переливающихся желтизной света, что вливался в глубь помещения сквозь такое же, как и в комнате Влады, окно. Чрез стекловидную поверхность того окна просматривалась не широкая веранда без свода, и зачинающийся край поселения, с этой стороны покато входящий в каменные, гладкие грани гор.