Коло Жизни. Зачин. Том 1

Уж ежели Владелина, что-то вбила себе в голову, то непременным образом направляла все свои силы и поступки к исполнению того желания. Благо девочка обладала только положительными чертами характера, а потому и желание ее всегда были светлыми, хорошими. Вот и в этот раз желание увидеть поселение энжеев превратилось в мощное стремление все непременно там побывать. Энжеи, не вызвали в ней боязливого трепета как в Злате, а вспять возбудили любопытство своей иной формой жизни. Одначе, понимая, что ни мальчики, ни гомозули не осмелятся, без ведома Расов, отвезти ее туда решила действовать напролом, а именно обратиться к Богу… К тому Богу, к которому последние пять лет ощущала необычайную нежность… нежность не столько духовную… сколько именно физическую… словно роднившую ее и Воителя чрез саму плоть.

Когда хворь Влады закончилась, она вместо того, чтобы направить свою поступь на Ребячий мешок поутру явилась к капищу. Конечно, девочка знала, что Боги вельми редко бывают в капище большей частью находясь где-то вне… Но надежда, что быть может кто-то из них там и может узреть ее беспокойство, хоть и была ничтожна, однако все же была. Потому юница, проявив воспитанную в ратных делах Двужилом терпеливость, стоя подле ступеней капища, не отвечала на ворчливые указания проходящих мимо духов и гомозулей, покинуть площадь. Прибежавший с Ребячьего мешка Граб посланный, как молвил он «вконец осерчавшим» Двужилом был отправлен вспять с ответом, что ей весьма надобно узреть Зиждителя Воителя.

Владелина вздыхаючи и оглаживая носком своего сапога, каменную поверхность ступени, простояла подле ковчега полдня, нередко бросая косые взгляды на клубящуюся голубовато-серебристую завесу преграждающую вход в капище. Порой, чтоб обратить на себя внимание девочка медленно поднималась на две аль три ступени лестницы, чуть слышно топала подошвой сапога по полотну камня, а потом также лениво переставляя ноги, спускалась вниз.

К пополудню так-таки к ковчегу пришел сам Двужил и если молвить о нем, что он сердился… Это, определенно, значило ничего не сказать о том в каком негодовании прибыл глава гомозулей. И эвонто состояние отразилось не только в скорой его поступи, но и зримо наблюдалось в побуревшей от гнева коже лица. Он остановился в нескольких шагах от вновь спускающейся с лестницы девочки и дюже сердито прогудел:

– Чего ты тут ходишь? Туды ли… сюды ли? Чего тебе надобно от Зиждителей?.. Ах, ты в самом деле Владу такая самовольница, нет с тобой никакого сладу. Прям беда… Беда да и только. Я, что тебе велел? Что? Велел идти на Ребячий мешок… а ты что?

– А я Двужил занята как видишь, – не очень громко откликнулась девочка, и, сдержав свою поступь на нижней ступени, посмотрела сверху вниз на своего такого, как ей чудилось коротенького учителя. – Как ты можешь заметить, я жду Бога Воителя, мне надобно…

Да тока гомозуль не позволил договорить юнице желанное, а и вовсе весь будто вспыхнув ядреностью красного цвета раздраженно произнес:

– Ты верно совсем не в себе!.. Ты чего решила, Зиждитель будет выходить из капища, бросая свои обязанности, всяк раз как ты пожелаешь его узреть?.. Гляжу я ты совсем от рук отбилась и надобно тебя хорошенько взнуздать, чтоб не повадно было… Эт, верно, забота Зиждителей тебя так распустила…

И Двужил, видимо, решил не мешкая взнуздать свою своевольную ученицу, посему принялся развязывать вычурно завязанный на боку узел, высвобождая тем кушак.

– Учитель Двужил, – голос отроковицы слегка дрогнул, а глаза неотступно следившие за движением гомозуля обидчиво увлажнились. – Ты, почему на меня кричишь? Разве я сделал, что-то недостойное? Недостойное, чтобы ты меня взнуздывал аки коня?

Руки Двужила мгновенно замерли на покатом узле, так и не успев его развязать. Он самую малость медлил, а засим уже менее разгорячено протянул:

– Никакого сладу с тобой нет, – да тотчас резко склонил свой стан, покрыв густоватой шевелюрой и брадой вздернутые носы сапог, и также бойко небольшой меч, как всегда, висевший в ножнах с левого бока стремительно взвился ввысь, живописав острый угол промеж себя и спины гомозуля.

– Вот, – пожав плечами, изумленно проронила отроковица, узрев пред собой полусогнувшегося учителя.

Прошло лишь мгновение и Влада ощутила на своей спине пробежавший сверху вниз жар, такой вроде полотно ее рубахи враз решило вспламенится. Чуть ощутимое покалывание теперь тронуло и саму кожу на спине, оно вышло с под корней волос и враз добралось до пяток, а погодя вздыбились тонкие нити волосков на голове… Еще морг и острой болью отозвалась голова, словно кто-то прибольно стукнул ее в лоб. Девочка порывчато оглянулась и узрела подле проема капища обок пузырящейся завесы, слегка даже наползающей на сами стены постройки, на площадку и обувку, стоящего Бога Седми.