Колодец

Не имея ни глаз, ни ушей, Лоу все-таки сразу определил местонахождение обратившегося к нему существа и мысленно повернулся к нему. Это был коцитанин, хотя, разумеется, без клюва, крыльев и прочих физических признаков. Возникшая перед землянином сущность представляла собой скорее квинтэссенцию обитателя планеты, хотя воспринималась во всей полноте. Теперь Лоу мог сопоставить инопланетянина и себя и почему-то очень обрадовался, что не кажется жалким уродом.

Остальные коцитане толпились неподалеку, хотя само понятие толпы в этом измерении отсутствовало, как отсутствовало ощущение тесноты. А вот воспринимались коцитане по-разному — одни были холоднее, другие заметно теплей. Каждый Мыслящий воспринимался отдельно, вне общей массы, да и сам он ощущал не всеобщее внимание, а совокупность индивидуальных проникновений. Вслед за первым Бесплотным в контакт вступили другие. Десятки, сотни, миллионы коцитан. К своему величайшему изумлению, Лоу обнаружил, что может общаться одновременно со всеми, причем не только с индивидуумами, но и с большими группами, объединенными в общности по тому или иному признаку. Он даже не пытался понять, как он это делает. На нынешнем этапе с него было довольно самого факта.

— Где я?

— Ты в нашем мире, — ответил ему коцитанин, с которым Лоу вступил в первый контакт. В мыслеграммах Бесплотного сквозило глубокое удовлетворение. — В мире — нереальном. Так покорись судьбе, собрат, скорей. От нас не возвращаются обратно. И слово «вечность» много лет над нами висит, как обоюдоострый меч. Ты всех нас поразил, скрывать не стану, сюда прорвавшись. Отдохни теперь. Назад дороги нет, я повторяю, хотя ее искали мы веками

.

— Так это и есть четвертое измерение? — Лоу огляделся, точнее, включил круговое восприятие. Собственно говоря, не имело значения, в каком положении он находился. Пока его новые рецепторы дремали, окружающая среда казалась густым молочным киселем. Но стоило чуточку настроиться, и мысленному взору открывались фантастические горизонты. Это измерение, частью которого он стал, охватывало, похоже, всю Вселенную, но в то же время было полностью изолировано от реальности. «Сюда бы Бринка с его научным мышлением, а не такого закоренелого практика, как я», — с сожалением подумал Лоу.

— Ты совершил нежданное, двуногий, пройдя сквозь «Око». — Трудно было понять, сколько мыслящих форм обратилось к нему в этот раз — дюжина или миллион. —

Мы всегда считали, что к нам нельзя разумному пройти. Создатель к усыпальнице прикован и, даже воскресая, не способен включить машину. За тысячелетье здесь побывали и другие твари — но их попытки кончились ничем. За десять сотен лет лишь ты, разумный, в наш вечный мир пробрался по лучу.

— Благодарю. — Лоу знал, что ему полагается чувствовать себя крайне польщенным похвалой со стороны представителей столь древней расы, но никакой гордости за содеянное он почему-то не ощущал. Да и вообще не испытывал почти никаких чувств, кроме любопытства. — Так вы говорите, что до меня были и другие и они пробовали завести ваше «Око»?

— Их было меньше, чем мы ожидали. К тому же все они погибли глупо. До «Ока» не добрался ни один. Их кости, панцири, остатки крыльев разбросаны по здешним островам. А в наше измерение проникнуть не выпало доселе никому

.

— Да, любопытное местечко, — пробормотал Лоу. — Такое ощущение, что здесь можно куда угодно попасть и что угодно сотворить.

— Ты прав, но не совсем, пришелец смелый, — тут же последовал ответ. — Просторы мира нашего огромны, но нет миров, не знающих границ. Мы всемогущи — до запретной грани. Для нас распахнут настежь кладезь знаний, побеждены болезни, боль и смерть. Мы обрели бессмертие, двуногий, нам сила мысли заменила тело.