Колодец

Несколько Мыслящих зависли над океаном, прослеживая путь капсулы с той же легкостью, как будто их не отделял от нее барьер из толщи воды, камней и свода тоннеля. Собственно говоря, материальные препятствия для них не существовали. В привычном понимании этого слова, разумеется. Другие сопровождали сферу внутри самого тоннеля, а сотня Мыслящих предпочла мчаться прямо над нею, пронизывая толщу горных пород и даже не замечая плотности окружающей среды. Плотность среды тоже стала для них отвлеченным философским понятием — они с одинаковой скоростью путешествовали в атмосфере, воде, безвоздушном пространстве и металле.

Такой порядок вещей давно сделался привычным и больше не будил в душе восторга от проникновения в толщу предметов. Одно дерево служило не большим препятствием, чем целый лес. Нет радости в свершении, которое дается без усилий. И если повторяешь что-то в тысячный раз, уже не ощущаешь новизны — одну лишь усталость и смертную скуку.

С какой бы радостью променял каждый из Мыслящих свою способность к всепроникновению на возможность снова ощутить шероховатую поверхность скал, вкус соленой воды на губах, терпкий аромат лесного воздуха. Увы, к этому возврата не было. Они добровольно покинули мир реальности и не смогли открыть дверь назад. Сначала существование в форме сгустка мысли казалось вершиной всех стремлений и желаний, но оно очень быстро приелось, потом стало раздражать, а затем уже превратилось в тяжкое бремя, от которого не могла избавить даже смерть, потому что в этом мире смерти не было.

Споры по поводу дальнейшей судьбы пришельцев оставались одним из немногих удовольствий, все еще доступных коцитанам.

— Как далеко продвинулся двуногий! Кто мог подумать? — восхитились оптимисты, расположившиеся в вершинах сложной, многоугольной структуры.

— Попросту — удача. Подольше бейся головой о стену — не лоб, так стенка непременно треснет!

 — Скептики и пессимисты не могли упустить случая вставить шпильку.

— Пришельцы выше бессловесных тварей! Ведь зверь тупой бежал бы в страхе сразу, завидев Открывателя Дверей. А наш двуногий проявил сметливость, заставив неизвестную машину исполнить предначертанное ей.

— Факт остается фактом. Предположим, что эта тварь умна, как мы с тобою, и интеллект, запрятанный в двуногом, пригоден для решения проблем. Но и до них бывали здесь пришельцы и двери так же быстро открывали. Но все мы знаем — дело не в дверях. В сокровище, скрываемом за дверью. Как он поступит с ним?

— Послушать вас — жить не захочешь, а не то что думать!

 — с упреком заметили один и сорок Мыслящих, пока не решившие для себя, чью сторону занять в споре.

— Как можно нас в подобном обвинять?! — возмутились скептики. — Из вечности в реальность мы глядим. Реальности — реальные прогнозы!

— Прогнозы ваши пахнут трупным ядом. Не хватит ли несчастья предрекать? Его и так хватило нам в избытке.

Типичный пример ведения дискуссии о методах ведения дискуссии. И все-таки эти споры несли в себе положительный заряд — они служили средством борьбы со скукой. Таким образом, появление троих землян в известной степени помогло коцитанам, — оно позволило на короткое время забыть о тех благословенных временах, когда Бесплотные были полновластными хозяевами планеты.

Мыслящие могли сделать для пришельцев очень много, конечно, если бы сумели вступить с ними в контакт. Негромкий шепот в голове двуногого… Вовремя сделанная подсказка… И вот уже Бринк не погребен под многотонным обвалом, а жив и здоров. И Лоу не бредет наугад, тычась в запертые двери, а устремляется к цели по оптимальному маршруту. Но что толку мечтать о несбыточном? Имея почти безграничную власть над пространством и временем, коцитане были обречены ждать и наблюдать, лелея слабый огонек надежды. А еще они могли переживать за пришельцев, хотя те об этом не подозревали.

Тоннель понижался так постепенно, а стены его были такими безупречно ровными, что даже Лоу, заметно превосходящий в пространственном восприятии большинство людей, не мог определить ни пройденное расстояние, ни глубину, на которой пролегал путь. Зато он безошибочно уловил момент, когда сфера начала торможение.