Колодезная пыль(СИ)

Ольга Александровна Вельможная пребывала в состоянии нервическом. Действительно ждала Заури - тот прислал телеграмму из одного слова: "Еду". Мужа Оленька не ждала, он третьи сутки кряду устранял порыв на магистрали, и ясно было, что вернётся в состоянии вещества, а не существа. Дочь не ждала тоже, хотя и опасалась, что Василиса ворвётся некстати, как и в прошлый раз. На веранду не вышла, а, колыхая телесами, выпорхнула. Ожидания и опасения читались на лице её ясно.

- А, это ты, - с видимым разочарованием протянула она, увидев соседку.

- Оленька, возьмёшь эту даму? - спросила Катя. - Моих мужчин нет, а мне самой с нею не справиться.

- Вася на аварии, - скучливо пожаловалась Ольга Александровна. - Зачем мне...

- Чахохбили, - интимно шепнула Катя.

Лицо и шею Оленьки замело румянцем.

- Возьму, пожалуй, - сказала она, ухватила миску и скрылась, не позабыв прикрыть за собою дверь.

Помедлив, Екатерина Антоновна собралась уходить, но Оленька выскочила снова, сунула какие-то деньги и с криком: "Миску после, после!" - исчезла.

- Не надо денег! - запоздало возразила Екатерина Антоновна.

- Надо, Катенька, - ехидно пискнула из недр квартиры номер пять Резиновая Зина. - За удовольствия нужно платить.

Екатерина Антоновна пожала плечами, сунула деньги в карман халата и неспешно направилась домой. Куда торопиться? Погода хороша, весна! Тепло, скоро зацветут акации! В Сухуми весна богаче, конечно, однако и здесь хороша! И не надо, совсем теперь не надо возиться с готовкой! Катенька вдохнула полной грудью, заворачивая за угол. Благодать! И у Алика семейная жизнь наладилась. Алик?

- Алик? - удивилась Екатерина Антоновна, увидев сына. Тот не расслышал, потому что кричал, стоя на другой стороне улицы под балконом.

- Мещане и торгаши! Всё, к чему прикасаетесь, превращается в деньги! Но меня не втравите! Так и передайте своей Линочке!

Полные презрения выкрики Алик посылал вверх, адресуя балкону третьего этажа, оттуда ему полнозвучно отвечала Александра Яковлевна Дончик.

- А! Ты слышала, Элеонора, как нас называет этот вислый импотент? Деньги ему, диванному валику, не нравятся! А кухонный телевизор куда хотел уволочь, нищеброд?! Мы прикасаемся?! А ты! Во что ты всё превращаешь, комнатный ты раздолбай?! В дерьмо!

Александра Яковлевна добавила ещё пару эпитетов, касающихся личности зятя, а не его продукции, но Екатерина Антоновна слов не поняла, потому что не имела филологического образования.

- Алик! - сказала она в полный голос. На этот раз сын услышал, потому что молча открывал и закрывал рот - пытался прожевать то, чем угостила его тёща.

- Мама! - с надрывом выкрикнул он, тряся воздетой к балкону рукой. Вид у него был жалкий.

- Алик, ты не должен всё это выслушивать, - твёрдо сказала Катенька. - Иди домой.

Алик медлил, ему было стыдно. Домой? С пустыми руками?

- Домой! - прикрикнула Катенька, дождалась, пока сын исполнит приказание, после подняла голову к балкону, где всё ещё пребывала мадам Дончик, похожая на необъятную оперную Джульетту.

- Ты! - сказала она. - Повтори, как назвала моего сына!

Оклик её отбился эхом от пятиэтажной громады и ударил в окна дома номер десять. Зрители невольно отшатнулись. Все знали, с Екатериной Антоновной, когда задета честь её детей, лучше не связываться. В наступившей тишине мадам Дончик ретировалась, грохнула балконная дверь.

Екатерина Антоновна обвела тяжёлым взглядом глазницы девятого дома. Два-три окна при этом захлопнулись, дрогнули занавески. Катенька удовлетворённо кивнула и повернулась, чтобы идти домой. В квартире Зинаиды Исааковны хлопнула форточка. Всё было в порядке, одно плохо, нечем накормить Алика. Лучшее средство от семейных неурядиц - плотный обед, мужчине нужно мясо или на худой конец мясо птицы.

Изгнанника она обнаружила в кухне на табурете возле стола. Скрючился там, точно роденовский мыслитель, только что не голый.

- Алик, не грызи ногти, - машинально проговорила Екатерина Антоновна, придумывая слова утешения.

Сын опустил руку, в глазах его дрожали слёзы.

- Мама, она сказала... Я не могу... Не! Мо! Гу! Она ска... - тут ему перехватило дыхание. Он отвернулся, обхватив руками кудрявую, как у самой Катеньки, голову.

"Вот бы сейчас ему подсунуть борщика, а потом куриную ногу", - думала мама Катя. Сожалей не сожалей, утраченного не вернёшь. Курица будет порублена в куски для услаждения южного гостя Оленьки, и значит, придётся обойтись словами.

- Всё ты можешь, - сказала Екатерина Антоновна, подойдя к сыну ближе. - Мало ли что она сгоряча сказала. Не всё же надо слушать.

Мама Катя потрепала сына по плечу, сказала:

- Ну же! Хватит, давай подумаем...

- Ты не понимаешь, мама! - Он стряхнул с плеча её руку. - И никто!

Алик глубоко переживал свою мужскую несостоятельность. Домой вернулся с пустыми руками, обратно путь закрыт, потому что нечего, ну совершенно нечего предложить Элеоноре хотя бы в зачёт, в виде залога будущих успехов.

- Я не! Мо! Гу без неё! Ну что! Что я могу ей дать?!