Колокол

Я уткнулся в деревянные стенки. Это не гроб, таких гробов не бывает. Это какая-то коробка, деревянная, и я в ней… Господи! Я – Юбер!

Я вспомнил вчерашний день. За окном слышны выстрелы; я хотел приподняться, но не мог. Ребекка стояла за занавеской и тихо плакала, на полу лежал нож для бумаг, кровь стекала по её шее, я ничем не мог ей помочь. За окном голоса – кричит тот, кто притащил нас на кладбище… Точно, я уже был здесь, меня здесь уже чуть не убили, тогда это был Фабьен. Вчера из комнаты Жоэля я слышал и голос Ирен – она что-то говорила тому негодяю, – потом молчание; он начал считать и выстрелил, он выстрелил в Юбера. Тогда Ребекка скатилась по стенке, цепляя собой натянутый тюль, она закрыла лицо руками, она рыдала, как никогда. Они убили его, говорила она, они убили Юбера, они убили его…

– Но как я могу жить в мёртвом теле, как я мог воплотиться в труп? Это же невозможно! – кричал я.

– О, мой друг, мой друг, – опять зазвучал откуда-то голос Нораха, – ты так наивен, мой мальчик… Ты же не думаешь, что все, кем ты был до этого, живы?

– Выпустите меня, – я стал стучать по крышке. – Где вы? – кричал я. – Норах! Выпустите меня! Вы тоже под землёй?

– Нет, что ты… Я вот здесь над тобой, над самой могилой.

– Вы там? – Я ничего не понимал, а только долбил и долбил по крышке гроба.

Сил во мне оставалось немного – неудивительно, ведь Юбер мёртв, – и как-то странно от меня пахло, будто не пахло совсем. Не помыли же они его перед тем, как похоронить…

Я ударил ещё раз – крышка чуть сдвинулась с места. Отлично, она не прибита…

– Конечно, не прибита, мой друг. Кто же будет заколачивать покойников, заколачивают живых…

– Но я жив! – Я стучал по крышке, разбивая себе кулаки. – Я жив, жив, жив, помогите мне выбраться, помогите мне! Вы же слышите! Вы слышите меня!

– Я не могу тебе помочь, это не в моей власти; ты должен помочь себе сам, и не только себе.

– Что? – Я не расслышал, что он сказал. Его голос становился всё тише, будто уходил от меня. – Нет, стойте! Не уходите, – я колотил из последних сил, – не уходите! Где Маргарет? Вы обещали, что я увижу её! Не уходите, чёрт вас дери, стойте! Помогите мне!

– Так вы не пробьёте крышку, мой друг; попробуйте стучать сильнее.

Я ещё раз ощупал свои руки. Подождите-ка, я не Юбер…

– Так я не Юбер? – крикнул я в темноту, но из неё мне никто не ответил. – Вы меня слышите? Вы ещё там?

Норах ушёл. Он бросил меня, чёртов обманщик, он бросил меня зарытым под землю. Я колотил что есть мочи. Размах здесь был небольшой; каждый удар отдавал в ответ, разболелось плечо, потом и всё тело. Крышка треснула посередине, на меня посыпалась земля. Я бил по расщелине, что-то капало на лицо – кровь с моих рук, смешавшаяся с землёй. Вытер лоб и стал колотить сильнее, удар за ударом, не чувствуя уже ничего. Ничего, кроме подступающей тошноты. Нет, только не это, не сейчас… Доски трещали, земля осыпалась. Я выбил одну из досок, сплюнул мокрую землю и продолжал колотить. Вдруг сквозь крышку прорвался яркий луч света. В глаза мне светило холодное белое солнце. В нос ударил неприятный запах – будто трещали деревья, будто что-то горело… Где-то пожар. Сил совсем не осталось, я задыхался. Этот гроб, этот ящик весь наполнился дымом, и мне стало нечем дышать.

– Норах! – крикнул я.

Никого.

Я собрал последние силы, ударил сильнее; треснула ещё одна доска. Я прибился к стенке; земля засыпала ящик, и вот уже свет не лучом, а волною наполнил его. Это утро, душное, больное, но утро. Я разгрёб землю, упёрся руками в края самодельного гроба. Земли наверху было немного, я лежал неглубоко. Высунул голову, потом плечи, протиснул всё тело – так и вышел на свет. Я сидел на краю своей же могилы и никак не мог отдышаться. Сплюнул землю, посмотрел на небо. Каким душным и жарким оно было сегодня! Еле поднялся. Рука кровила. Я припал к дереву, так и стоял. На кладбище что-то горело – должно быть, кто-то жёг листья. Я пробирался через могильные камни; ноги подкашивались, в глазах потемнело. Как же болит голова – как и тогда, как и раньше… Ничего не прошло. Она трещала, от висков к темени, от темени к затылку, давя на глаза изнутри. Я зажмурился и покачнулся. Я не мог смотреть на свет. Он меня убивал. Я так и шёл от могилы к могиле, спотыкаясь о заросшие бурьяном холмы. Запах гари лез в нос и горло, его будто резало изнутри; я закашлялся и чуть не упал. Надо бы посмотреть, что горит, но глаза слезились от дыма. Наткнулся на калитку. Открыл. Она, проржавевшая и тугая, отпустила меня со скрипом. Я был здесь будто вчера, убегая от выстрелов в теле Фабьена; тогда мы с Юбером спрятались в ближайшем лесу, вот в этом лесу… Который сейчас горел.