Колокол смерти

– Здесь, в буфете. – Мэй пересекла комнату и откинула тяжелую дверцу. На полке лежала старая, большого формата книга с пожелтевшими страницами и иллюстрациями: ангелы, явившиеся Аврааму, ангел, остановивший Валаама и его ослицу, волхвы, предсказывающие рождение Христа. Судя по всему, иллюстратор питал особое пристрастие к ангелам.

– И на небесах не будет ни браков, ни регистрации браков, – скривился в насмешливой улыбке адвокат. – Ну ладно, ладно, увидев этих ангелов, любой поверит, что такие сложности вам не грозят.

Мэй, однако же, не разделяла его интереса к этим возвышенным сюжетам. Она листала книгу, извлекая из нее банкноты, каждая номиналом в один фунт стерлингов.

– Голова у него, ничего не скажешь, на месте, – заметил Крук. – Он понимал, что пятерки и десятки сразу бросятся в глаза, в отличие от фунтовой бумажки. Ну, и сколько там всего?

Они вместе пересчитали деньги.

– Семьдесят восемь фунтов.

– А сколько он снял со счета?

– Восемьдесят один.

– Стало быть, себе оставил три. Из чего следует, что отсутствовать он предполагает не слишком долго.

– А мне так кажется, что возвращаться он вообще не собирается, – пересохшими губами выговорила Мэй.

– А почему он вообще ушел? – Крук бросил на нее острый взгляд.

– Он был чуткий человек, – просто ответила она.

Крука не назовешь сентиментальным человеком, но и он в этот момент почувствовал, что его охватывает дрожь. Вопреки распространенному мнению, кое-какое воображение у него имелось. Судьба Ферриса виделась ему сейчас не глазами самого этого человека, но глазами женщины, вышедшей за него замуж, женщины, которая, не выказывая своих сложных чувств, все еще его любила, но чувствовала, что этой любви недостаточно для того, чтобы исцелить раны, нанесенные ему войной, и ее последствия. Думать об этом было невесело. Где он? На дне каменоломни, или реки, или на шпалах, а то и на веревке, свисающей с дерева в каком-нибудь уединенном месте, – нет, удивляться тому, что она так потрясена, не приходится.

– Почему три фунта? Почему не десять шиллингов? Уж дураком-то его никак не назовешь. Наверняка у него есть некий план. В этом вы можете не сомневаться.

Ему хотелось бы узнать кое-что еще, но сейчас задавать новые вопросы бесполезно. Найдутся другие, кто сможет на них ответить. Он сказал, что будет завтра утром в морге, и уже шагнул к двери, когда она спросила безжизненным тоном:

– А с этим мне что делать?

– Деньги – ваши.

– Нет, я про другое: полиции сообщить?

– Есть одно хорошее правило: никогда не говорить полицейским больше, чем нужно. Они ведь про деньги не спрашивали, верно? Не спрашивали. Скорее всего просто не думали, что у человека, получающего три фунта в неделю, остается что откладывать. Дождитесь утра. Если спросят прямо, скажите все, как есть. Если нет, держите язык за зубами. Правда, если бы все так поступали, жилось бы мне гораздо хуже, чем сейчас.

Глава 4

Эта женщина говорит правду, убеждал он себя, возвращаясь на улицу. Про деньги она ничего не знала, не может быть, что она просто разыграла спектакль. Ну и что из всего этого следует? Что он на дне реки? Но если так, то зачем ему понадобилось отклоняться от дороги к месту назначения и всаживать нож в спину этому парню? Странно. Что ж, остается надеяться, что если мы побольше узнаем о прошлом дружищи Ферриса, то и концы с концами связать удастся. Если это все же река, то бобби получит фунт за то, что поднял тебя со дна, а ты – полгода, если будешь поднят слишком быстро. Занятное у нас общественное устройство. Не удивительно, что мы сами себе надоели, а для всего остального человечества сделались проблемой.

На этом месте своих размышлений мистер Крук поднял голову и увидел приближающегося к нему клирика средних лет и неопределенной наружности. Преподобный Фейн, как называли его поставщики различных продуктов, напомнил Круку одного хорошо известного служащего еще более известного лондонского банка, одинаково ненавидящего шляпы и подтяжки. Его можно было увидеть на улице в любую погоду бредущим мимо Епископских ворот в брюках, удерживаемых одной лишь гигантской булавкой, и злые языки утверждали, что в один прекрасный день булавка весьма печальным образом сломалась. Крук в эту легенду не верил и вообще не мог понять, чему тут радоваться, ибо, по его словам, вид пожилого господина, облаченного в одни лишь шерстяные подштанники, не так уж и забавен. И тем не менее мистер Фейн напомнил ему этого персонажа. Он производил впечатление человека, у которого не только предметы одежды, но и все части тела удерживаются на своем месте при помощи таких вот булавок. Это был худой и на редкость костлявый мужчина, который при ходьбе раскачивался настолько сильно, что производил впечатление пьяного. При этом он, прищелкивая пальцами, деловито обсуждал что-то с самим собой. Да, фигура нелепая, но от высокого лба веяло благородством, а орлиный нос и четкая линия скул делали его лицо незабываемым.